Александр Невский
 

Глава вторая. Возвышение Ак-Орды и попытка Тохтамыше возродить могущество Золотой Орды в 80—90-х годах XIV в.

 

«Милость Тимура и служба Тохтамыш-хана перешли во вражду и соперничество».

Из «Родословия Тюрков» (XV в.).

Выше уже было отмечено, что Ак-Орда, т. е. Белая Орда, являвшаяся с военной точки зрения левым крылом войска Улуса Джучи, в русских источниках именуется Синей Ордой. Трудно точно установить границы Ак-Орды. В эпоху раннего средневековья границы, особенно степные, точно не определялись, в силу чего источники, говоря о них, приводят сведения в самой общей форме.

Наиболее важной (в экономическом, политическом и культурном отношениях) частью Ак-Орды была долина, да и вообще весь бассейн нижней Сыр-дарьи от города Сюткенда и Саурана и до впадения реки в Аральское море. По словам наиболее подробного источника по истории Ак-Орды, «Анонима Искендера» (Муин-ад-дина Натанзи), Ак-Орда включает «пределы Улуг-тага, Секиз-ягача и Каратала до пределов Туйсена, окрестностей Дженда и Барчкенда».1 Таким образом в Ак-Орду кроме бассейна Сыр-дарьи входили огромные степные и отчасти лесные пространства Дешт-и-Кыпчак, т, е. Казахстана и Западной Сибири.

Степные части Ак-Орды, так же как и степи Кок-Орды (Золотой Орды), известны были под именем Дешт-и-Кыпчак. Весьма интересным является вопрос об этническом составе населения как степной, так и земледельческой части Ак-Орды.

Наиболее подробные сведения о племенном составе Дешт-и-Кыпчак в начале XIV в. мы встречаем у ан-Нувейри, египетского историка первой половины XIV в., в главе «Известия о тюрках» его большой энциклопедии. Говоря о кыпчаках Дешт-и-Кыпчак, в частности о ее северных землях, ан-Нувейри сообщает: «Их много племен; к их племенам принадлежат те, которые приводит эмир Рукнеддин Бейбарс девадар Эльмансури в своей летописи,2 именно: 1) Токсоба, 2) Иета, 3) Бурджоглы, 4) Бурды, 5) Кангуоглы (или Кангароглы), 6) Анджоглы, 7) Дурут, 8) Карабароглы, 9) Джузнан, 10)Кара-биркли, 11) Котян».3 Сведения об этих племенах из того же источника (Рукн-ад-дин Бейбарс) попали в историю Ибн-Халдуна, но с некоторыми изменениями в их номенклатуре. Вот этот перечень: «1) Токсоба, 2) Сета, 3) Бурджогла, 4) Эльбули, 5) Канааралы, 6) Оглы, 7) Дурут, 8) Калабаалы, 9) Джерсан, 10) Кадкабиркли и 11) Кунун».4

К сожалению, в нашем распоряжении не имеется дополнительных данных, чтобы можно было выправить два этих варианта по существу одного и того же списка кипчакских племен. Несколько ниже у Ибн-Халдуна приводятся еще следующие слова: «Ход рассказа (говорит он) указывает на то, что племя Дурут из кыпчаков, а племя Токсоба из татар, что все перечисленные племена не от одного рода...».5

У египетского автора первой половины XIV в. ал-Омари, писавшего на арабском языке, имеется весьма ценное сведение об этническом составе кочевого населения Дешт-и-Кыпчак в начале XIV в. Сведения ал-Омари были расспросного характера и получены от людей, которые имели возможность хорошо познакомиться с жизнью золотоордынских степей. По словам ал-Омари, до прихода татар обширные степи Улуса Джучи были заселены кыпчаками. Когда явились туда татары, кыпчаки стали их подданными. Так как татар было меньшинство, то они смешались с кыпчаками и «стали точно кыпчаки».6 Татары (монголы) постепенно утратили свой монгольский язык и в массе начали говорить по-кыпчакски, т. е. по-тюркски. Это весьма ценное наблюдение над победителями — татарами или монголами — целиком подтверждается всеми последующим и фактами. В Дешт-и-Кыпчак — как на территории южнорусских степей, между Доном и Волгой, так и далее на Восток, в бассейне реки Урала, в степях на север от Аральского моря и низовий Сыр-дарьи — всюду наблюдается процесс отюречения монгольских племен. Здесь по существу происходило то же самое, что в Семиречье и Мавераннахре. Вспомним судьбу монгольских племен джелаиров, перекочевавших во второй половине XIII в. из Семиречья в район Ходженда (Ленинабад), и барласов — в долину реки Кашка-дарьи. Два этих больших монгольских племени — джелаиры и барласы — пришли из Семиречья уже в какой-то мере отюреченными в смысле языка. На новом месте они настолько уже были отюречены, что в XIV в., во всяком случае во второй его половине, считали своим родным языком тюркский язык.

Вернемся к Дешт-и-Кыпчак. Было бы однако неверным думать, что кыпчаки в чистом виде совсем не сохранились. Знакомясь по источникам с этническим составом войска в пределах Улуса Джучи, мы можем встретить кыпчаков как отдельную племенную войсковую часть даже в конце XIV в. Шереф-ад-дин Али Иезди, рассказывая о походе Тимура против Тохтамыша в 1391 г., говорит о войске последнего в следующих словах: «из русских, черкесов, булгар, кипчаков, аланов, [жителей] Крыма с Кафой и Азаком, башкирдов и м. к. с.7 собралось войско изрядно большое».8 Тот же автор, описывая генеральное сражение между войсками Тимура и Тохтамыша в 1391 г. в местности Кундузча, пишет, что у Тимура в составе отряда Осман-бохадура был кыпчакский кошун.9 Таких кошунов у него по-видимому было немало. Монголы, пришедшие в Дешт-и-Кыпчак в связи с походом Батыя и после него, имели в своем составе несколько племен. Однако только два крупных монгольских племени в условиях Дешт-и-Кыпчак — конгураты и мангуты, или мангыты, — не только не потеряли своего племенного единства, но даже выросли в значительные народности. Однако, сохраняя свое единство, они не удержали своего монгольского языка, а отюречились. Впоследствии, во второй половине XV в., мангыгы сменили свое имя и стали именоваться ногаями, а орда их стала называться ногайской. В 80-х годах XV в. они перешли, по словам Казанского летописца,10 на восточный берег Волги, где и кочевали до Яика включительно. Постепенно конгураты (кунграты) и мангуты (мангыты) настолько вошли в состав тюркского кочевого общества, что стали сами считать себя тюрками.

Каково же было население Ак-Орды, каков его этнический состав во второй половине XIV и начале XV в.?

Весьма характерно, что персидские источники XV в. именуют основное население Ак-Орды узбеками, а самую Ак-Орду называют Узбекским Улусом. По вопросу о происхождении самого слова «узбеки» до сих пор нет единой точки зрения. Последний по времени из писавших о происхождении узбеков, проф. А.А. Семенов, в сокращенном изложении своей весьма ценной статьи «К вопросу о происхождении и составе узбеков Шейбани-хана» высказал положение: «...узбеки не были выходцами из Золотой Орды, и не доказано, что они получили свое имя от золотоордынского хана Узбека».11

Чтобы у читателя не появилось путаницы в связи с термином «узбеки», следует помнить, что узбеки-кочевники, жившие в северо-восточных областях Улуса Джучи в XII—XVI вв., и узбеки современного Узбекистана — не одно и то же. В состав узбекского народа входят в основном следующие этнические части: 1) старое тюркское население Мавераннахра, которое уже с XI в. начало отюречивать в языковом отношении жившие здесь с глубокой древности таджикское земледельческое население, 2) отюреченное в ряде городов ираноязычное население, которое давно уже потеряло свой прежний таджикский язык, 3) кочевники узбеки, переселившиеся в конце XV и начале XVI в. в большом количестве со стороны низовьев Аму-дарьи и Сыр-дарьи на территорию современного нам Узбекистана.12 Ак-ордынские узбеки составляют только одно из слагаемых в этногенезе современного узбекского народа. Таким образом, говоря об узбеках Ак-Орды, мы имеем в виду нечто совсем иное и по этническому составу и по хозяйственному укладу. Выше говорилось, что в Дешт-и-Кыпчак, в том числе и в степях Ак-Орды, основную массу кочевого населения составляли кыпчакские племена. Монголы не внесли коренных изменений в этнический состав кыпчаков, напротив того — монголы сами подверглись отюречению; вспомним судьбу двух больших монгольских племен — кунгратов и мангытов, которые стали впоследствии называться ногаями.13 Когда и как кыпчакское и частично кунгратско-мангытское население Ак-Орды получило наименование узбеков?

Согласно статье А.А. Семенова, термин «узбеки» существовал за определенной группой тюркско-монгольских племен задолго до появления на золотоордынском престоле Узбек-хана (1312—1342). Так ли это? Просмотрим наши источники.

У Хамдаллаха Казвини (автор XIV в.) в его историческом сочинении «Тарих-и-Гузиде» войско Узбек-хана, действовавшее в ноябре—декабре 1335 г. в Закавказье, названо «узбекианами».14 Проф. А.А. Семенов правильно указывает, что некоторые историки термин «узбеки», что значит «узбековец», приняли за термин «узбек», название народа.15

Таким образом не вызывает спора, что тюркско-монгольские воины из Дешт-и-Кыпчак названы «узбекианами» = «узбековцами». В полном соответствии с этим и Улус Джучи у Хамдаллаха Казвини именуется «Мамлакат-и-Узбеки», т. е. государством Узбека.16 Весьма интересно, что Зейн-ад-дин, сын Хамдаллаха Казвини, продолжатель «Тарих-и-Гузиде», упоминает Улус Узбека не в смысле Ак-Орды, а всего Улуса Джучи. Во всяком случае, говоря о времени Джанибек-хана (1342 — 1357), Зейн-ад-дин именует Улус Джучи Улусом Узбека.17 Автор XIV в. Муин-ад-дин Натанзи («Аноним Искендера»), более других осведомленный в истории Ак-Орды, рассказывая о том же времени, употребляет термин Улус Узбека также в смысле Улуса Джучи.18 В том же смысле «Аноним Искендера» употребляет этот термин даже в применении к 60-м годам XIV в. Вот фраза, из которой ясно, что автор понимал под выражением «Улус Узбека»: «Главным эмиром (эмир ал-умара) улуса Узбекского в его время (хана Мурида, — А.Я.) был Ильяс, сын Могул-Буки».19 Могул-Бука, также и его сын Ильяс были эмирами в Золотой Орде. Ильяс был главным эмиром при сарайском хане Муриде (Амурате), о котором говорилось подробно выше. Однако термин «узбеки» (мн. число — узбекиан) = «узбековец» (мн. «узбековцы») просуществовал недолго. Последующие по времени персидские источники его не удержали. Характерно, что в них встречается уже не слово «узбеки» = «узбековец», а наименование «узбек».20 Здесь термин «узбек», «узбеки» применяется только лишь к Ак-Орде, к ее тюркско-монгольскому кочевому населению. В таком же смысле этот термин употребляет и «Аноним Искендера». Вот пример: «После многих боев Токтамыш бежал, и большая часть войска урусов была убита руками узбеков».21 Здесь говорится о периоде борьбы Тохтамыша с Едигеем в конце 90-х годов XIV в.: узбеки, о которых идет речь, явно кочевники Ак-Орды, бывшие в войске Едигея. Шереф-ад-дин Али Иезди также упоминает «узбеков» в указанном смысле.22

Имеется ли какая-нибудь связь между терминами «узбеки», мн. «узбекиан» = «узбековец», «узбековцы» и «узбек», «узбеки»? По мнению А.А. Семенова, не имеется. Первое наименование случайно и в источниках XV в. не встречается. Термин же «узбек», по мнению А.А. Семенова, родился в обстановке Ак-Орды, там бытовал и не имеет ни прямого, ни косвенного отношения к термину «узбеки». Пока неясно, когда он возник.

Нам представляется, что эта точка зрения историческими фактами не оправдана и не может опровергнуть гипотезы о прямой связи двух этих наименований. Ведь на самом деле современники именовали войска Узбек-хана — «узбекианами», а все его государство «государством Узбека». Надо только внимательно вчитаться в источники, чтобы представить, какую огромную роль играло левое крыло в Улус-джучиевом войске. Тюркско-монгольские кочевники Ак-Орды были отборными воинами-конниками. Они-то, по-видимому, и были главной частью золотоордынского войска. Их-то сначала и называли «узбекианами», «узбековцами». Постепенно термин «узбеки» сменился термином «узбек», который и стал собирательным именем для целой группы тюркско-монгольских племен Ак-Орды. Термин же «Улус Узбека» стал применяться не ко всему Улусу Джучи, а лишь к его ак-ордынской части. Так именно и было в конце XV и начале XVI в., если судить по «Михман-намэйе Бухара» — «Книге Бухарского гостя», — книге, составленной в начале XVI в. неким Рузбеханом Исфаханским. А.А. Семенов привлек это сочинение к вопросу о происхождении узбеков времени Шейбани-хана. Согласно Рузбехана Исфаханского, три народа относятся к узбекам. Первый из них — «племена, относящиеся к Шейбани»,23 т. е. Шейбаниан = шейбановцы, второй — казахи и третий — мангыты. Все эти три народности входили как население Ак-Орды в один общий народ, именуемый узбеками. Из самого этого сообщения совершенно ясно, что не было такой отдельной народности или племени, которое бы носило имя узбеков. Последнее наименование носит чисто собирательный характер, а раз так, то оно легче всего могло образоваться вышеуказанным путем, т. е. вышло из термина «узбеки», «узбекиан». В начале XVI в. узбеки как народ не представляли собой еще прочного этнического единства. Тот же Рузбехан отмечает, что «ханы всех этих трех народов находятся между собой в постоянной вражде и каждый [из них] посягает на другого».24

Население Ак-Орды не ограничивалось однако кочевниками узбеками. Наряду с обширными степями в Ак-Орду входила и значительная по территории культурная земледельческая полоса: селения и города в долине Сыр-дарьи от Сюткенда и Саурана до Янгикента и ниже, т. е. почти до впадения реки в Аральское море. Кто же жил здесь в этих приречных районах? Ответить на этот вопрос лучше всего при описании культурного уровня земледельческой и городской жизни в нижнем течении Сырдарьи.

В настоящее время бассейн нижнего течения Сыр-дарьи от устья Арыся, за исключением небольших оазисов вокруг городов Туркестана, Кызыл Орды, Казалинска и Аральского моря, представляет собой почти пустынные районы, пересеченные станциями Ташкентской и Оренбургской железных дорог и небольшими пристанционными поселениями. Иное было в эпоху раннего средневековья. Долина нижней Сырдарьи была испещрена каналами, выведенными из Сыр-дарьи, в некоторых местах каризами. В этой долине лежали города Отрар, Ясы, Сабран (Сауран), Сыгнак, Барчкенд или Барчынлыгкенд, Ашнас, Дженд, Янгикент и другие. Таковы главные из городов этой области. Кроме городов здесь было немало мелких селений. История этого культурного Присырдарьинского бассейна должна быть разделена на два периода: 1) домонгольский, до похода Чингис-хана, и 2) послемонгольский.

Основное отличие второго периода заключается в резком упадке городской и сельской жизни по сравнению с временем X—XIII вв. (до 20-х годов).

Исстари окрестные степи были заселены кочевыми племенами и народами. В IX—X вв. здесь кочевали огузы, в XI—XIII вв. главными хозяевами Присырдарьинских степей были кыпчаки и канглы. После монгольского завоевания здесь появились монгольские племена, преобразованные в XII—XV вв., как выше было сказано, в огромном тюркском море в своеобразные тюркско-монгольские этнические образования — кунгратов, мангытов и других. Когда и как в бассейне Сыр-дарьи появились земледельческие поселения, нам пока еще не известно. Надо проделать огромную работу путем археологических изысканий, чтобы решить эти вопросы.25 Относительно происхождения городской жизни здесь существует прочно укоренившаяся точка зрения, согласно которой города основаны мусульманскими переселенцами IX—X вв. Так ли это, можно решить также лишь археологическим путем; город Туркестан, при монголах носивший имя Ясы, а в X в. известный под именем Шавгара, не входил в состав Ак-Орды и в силу этого не подлежит нашему рассмотрению. Что касается Саурана (Сабрана), то он не всегда был в составе ак-ордынских владений, во всяком случае во время борьбы с Тохтамышем в 1387—1388 гг. он был пограничной крепостью Тимура. При Саманидах Сабран, как известно, был богатым торговым городом. Согласно Ибн-Хаукаля,26 здесь торговали с мусульманскими купцами кочевники огузы (гузы). Как местопребывание гузских купцов отмечает Сабран и автор Худуд ал-алем (рукопись Туманского).27 По словам Мукаддаси, Сауран (Сабран) был большим, окруженным 7 стенами городом. Внутри его был рабат, т. е. ремесленно-торговое предместье. Характерно, что во время Мукаддаси (80-е годы X в.) Сауран был, по его словам, крепостью против кочевников — гузов и кимаков.28 Это определенно указывает на то, что саманидские власти в это первое время держали здесь свои гарнизоны, поддерживая торговлю своих купцов. Мукаддаси рассказывает также, что за Саураном был сельский рустак с небольшим городом Турар Зерах.29

Судя по данным более позднего времени,30 в XVI в. в Сауране были каризы, вырытые 200 индийскими рабами. По-видимому каризная система подачи воды имела место здесь и раньше. В XI—XIII вв., в домонгольский период, Сауран был в некотором упадке. Во всяком случае историки не упоминают, чтобы монголы Чингис-хана брали этот город. Интересно, что армянский царь Хетум, проделавший в 1254 г. путешествие к монгольскому великому хану Мангу, проехал на обратном пути из Бишбалыка в Отрар через ряд присырдарьинских городов, в том числе и через Сауран. Последний город он отмечает как большой.31

Столицей Ак-Орды был город Сыгнак.32 Источники X в., за исключением «Худуд ал-алем», его не отмечают. Да и указанное сочинение приводит имя его в транскрипции Сунах, что может вызвать некоторое сомнение — Сыгнак (Сугнак) ли это? Имя Сыгнак начинает часто мелькать в источниках XI и особенно XII в. и более всего в связи с историей Хорезма, который начиная с хорезмшаха Атсыза (1127—1154) и до Хорезмшаха Мухаммеда (1200—1220) вел определенную политику за присоединение этой группы городов к хорезмским владениям.

Когда войска Чингис-хана в 1219 г. двинулись вниз по Сырдарье под командой его старшего сына Джучи, они в Сыгнаке встретили серьезное сопротивление. Из описания борьбы у Рашид-ад-Дина можно сделать заключение, что Сыгнак в начале XIII в. был большим и хорошо укрепленным городом. Опираясь на свои прочные укрепления, жители Сыгнака, когда к ним явился послом от Джучи некий мусульманин Хасан-Хаджи, находившийся на торговой и дипломатической службе у Чингис-хана, и предложил им сдать город без боя, убили его и оказали монголам стойкое и упорное сопротивление. Силы были неравные, и после семидневной осады сыгнакцы вынуждены были сдаться. Джучи жестоко наказал жителей города за сопротивление, особенно за убийство Хасан-Хаджи. Большая часть населения Сыгнака была перебита, а сам город настолько разрушен в результате грабежа и пожара, что запустел. В течение ближайшего столетия он если и существовал, то вел весьма жалкое существование. Первое известие о нем после монгольского разгрома мы имеем у армянского царя Хетума. Он его также проехал в 1254 г., как и Сауран, только несколько раньше. Упоминает его Хетум в своем дневнике под именем «Сынгак».

Можно с уверенностью сказать, что Сыгнак начал возрождаться уже в XIV в. в связи с ростом ак-ордынского улуса. Выше уже отмечалось, что, согласно «Анонима Искендера», большую роль в подъеме городской жизни и возведении построек в городах сыграл хан Эрзен. Он строил в Отраре, Сау-ране, Дженде, Бырчынлыгкенде (Барчкенде). В Сыгнаке он был похоронен. Со времен Урус-хана имя Сыгнака встречается в источниках все чаще. При Урус-хане Сыгнак уже считался столичным городом Ак-Орды. Во всяком случае, когда Тимур отправил Тохтамыша в 780 г. х. (= 1378—1379) в четвертый поход в Ак-Орду против Тимур-Мелик-хана, он дал военачальникам своим, посланным вместе с Тохтамышем, приказ посадить его на престол в городе Сыгнаке.33 Кроме того, первая по времени из известных нам монет Урус-хана, с датой 728 г. х. (= 17 XI 1327 — 4 XI 1328), чеканена в Сыгнаке, что также указывает на большую роль, которую Сыгнак играл в это время в политической жизни Ак-Орды.34

Со времен Урус-хана и Тохтамыша Сыгнак начинает неизменно расти. Он уже не только торговый центр, не только крепость, но и столица, которую обстраивали и всячески украшали. Археологическое обследование, проведенное автором этих строк в 1927 г., определенно показало, что в Сыгнаке имеются остатки прекрасной постройки конца XIV в.35

Имя Сыгнака часто встречается в первой половине XV в. В источниках оно часто упоминается в связи с взаимоотношениями между правителем Мавераннахра, Улугбеком (1409—1449), и ханом Белой Орды Бораком — внуком Урус-хана. Некоторое время Сыгнак входил даже во владения Улугбека. В 30—40-х годах XV в. узбекский хан Абу-л-Хайр захватил нижнее течение Сыр-дарьи и наряду с Сузаком и Узгендом подчинил и Сыгнак.36 В то время ниже Сыгнака оживленная жизнь уже прекратилась. Сыгнак стал таким образом крайним северным городом по Сыр-Дарье.

Встречается имя Сыгнака и в годы появления на исторической арене Средней Азии Шейбани-хана (1500—1510). В 80-х годах XV в. он вел борьбу с Бурундук-ханом, в связи с чем и захватил города по Сыр-дарье, в том числе и Сыгнак. Судя по Шейбаниаде,37 где рассказываются детали борьбы с Бурундуком за Сыгнак (Бурундук-хан в течение трех месяцев осаждал город, стремясь отнять его у захватившего его Шейбани-хана), последний имел тогда мощные укрепления.

Наиболее подробные сведения о Сыгнаке приходятся на XVI в. В упомянутом выше сочинении «Михман-намэйе Бухара» имеется интересное место о Сыгнаке: «Последний рассматривается как самый крайний город в низовьях Сырдарьи. Здесь кончается культурная полоса (орошенные земли), и дальше на север тянется песчаная степь. В прежние времена Сыгнак, по мнению автора, был очень большим и имел хорошие пашни и постройки. Он даже называет его "бандар-и Дешт-и-Кыпчак", т. е. гаванью Кыпчакской степи. Рассказывая со слов людей, достойных доверия, автор говорит, что прежде на рынки Сыгнака сгоняли ежедневно 500 голов верблюдов, которые в течение дня и распродавались без остатка. Подчеркивая, что культурные земли шли узкой полосой, он сообщает, что они орошены каналами, выведенными из Сыр-дарьи.38 Несколько ниже тот же автор говорит, что узбекские ханы из рода Шейбани устроили себе в Сыгнаке кладбище, где находились их могилы и гробницы. Когда кто-нибудь из них умирал, то прах его перевозили в Сыгнак и на "мазаре" его выстраивали высокий "гунбаз" (купол)».39 В 1902 г. В.В. Бартольд, работая в архиве Сырдарьинского областного управления, набрел на интересные вакуфные документы, дающие немало сведений о Сыгнаке XV—XVII вв.

По словам В.В. Бартольда: «Приведенные документы любопытны, как в историко-географическом, так и в культурно-историческом отношении. Из них видно, что в XVI и XVII вв. в окрестностях Сунак-кургана было еще много возделанных участков; для обозначения этих участков употребляется термин тупе (собств. холм, бугор, но также: участок, дача). В документе, приписанном Тимуру, говорится о назначении шейха Сирадж-ад-дина шейх-ал-исламом и о пожаловании ему по одному участку на арыках Ордакепт, Кызыл-тал, Тюмень и Бузгул-узяк ("от сорока тугаев"); об арыке Тюмень говорится, что он вытекает из Сыр-дарьи; как известно, этот арык сохраняет свое название до сих пор...».40 В.В. Бартольд приводит далее названия многих речек, ключей и каналов, из которых некоторые сохранились и до нашего времени. Кроме того упоминаются названия мазаров и имена видных в те времена сыгнакцев. При сопоставлении всей этой географической номенклатуры, взятой из вакуфных документов, с тем, что сохранилось в смысле названий в наши дни (считая и имена, удержавшиеся в памяти народа), можно представить характер и размеры сыгнакской культурной полосы. В русских источниках имя Сыгнака впервые появляется в «Книге Большого Чертежа», составленной в середине XVI в. О Сыгнаке здесь сказано следующее: «А от устья Кендерлика 150 верст, с левыя страны реки Сыра, град Сунак, против Карачатовой горы. А промеж езера Акбашлы и реки Саук, и езера Акколь и по обе страны реки Зеленчика, и реки Кендерлика и реки Сарсы, и песков Кара-кум на тех местех, на 600 верстех, кочевья Казацкия Орды. — На реке же Сыре от Сунака 90 верст град Ясырван».41

Автор настоящих строк был летом 1927 г. на развалинах Сыгнака и описал состояние последних в вышеупомянутой статье «Развалины Сыгнака». Не имея возможности хотя бы вкратце повторить описание последних, автор позволит себе только упомянуть, что остатки города дают возможность судить не только о его размерах, о характере его бывших укреплений и построек, в том числе и жилых, о художественной технике сыгнакских керамистов, но и о его некрополе. Автору удалось в 1927 г. застать еще развалины некоторых построек XIV—XV вв., говорящих о больших достижениях сыгнакцев в области архитектуры. Исследуя ближайшие окрестности Сыгнака, в том числе и Кок-кесене (в 5 км от ж.-д. ст. Тюмень-арык), автор имел возможность убедиться, что от прекрасного мавзолея XIV—XV в. почти ничего не осталось (лишенная цветных изразцов часть стены). Изучение как самого памятника Кок-кесене (сохранилась его старая фотография),42 так и развалин могил, лежащих рядом, позволяет сделать вывод, что здесь было кладбище.

Здание Кок-кесене, судя по фотографии, представляло большую портальную постройку. Здание увенчивалось стройным коническим куполом с весьма интересным переходом от квадрата к восьмиграннику и затем к шестнадцатиграннику. По словам В.А. Калаура, который видел и описал Кок-кесене в 1901 г., здание это имело внутри склеп, а над ним гробницу. Внутри и вокруг купола имелись арабские надписи. По мнению В.А. Калаура, здание было мавзолеем. Автору настоящих строк уже в 1927 г. было ясно, что именно здесь и находился некрополь белоордынских ханов из рода Шейбана, о чем и говорит вышеупомянутый автор «Михман намэйе Бухара».

До Урус-хана династийная история Ак-Орды в источниках освещена крайне плохо. Объяснять это следует не только тем, что таджикские и персидские историки XIV—XVI вв. были плохо осведомлены и противоречат друг другу, но и тем, что ак-ордынские ханы свои монеты начали чеканить лишь с Мубарек-хаджи-хана, первая монета которого помечена 728 г. х. (= 17 II 1327 — 5 II 1328). Со времени П. Савельева43 установилась традиция представлять родословную ак-ордынских ханов в следующем виде. Потомком по прямой линии Орда-Ичена сына Джучи был

П. Савельеву не был известен персидский историк XV в. «Аноним Искендера» (Муин-ад-дин Натанзи), содержащий в себе наиболее ценные сведения о ханах Ак-Орды от времени Сасы-Буки до Урус-хана включительно. «Аноним Искендера» дает возможность прежде всего внести поправки в самые имена ханов. У П. Савельева — «Сашибуга», «Аноним Искендера» дает чтение «Сасибука». Сын Сасы-Буки у П. Савельева именуется «Абисан», у «Анонима» — «Эрзен». Весьма ценными являются сведения о характере правления всех этих ханов, как мы и убедимся в этом ниже. Однако хронология «Анонима Искендера» достоверностью не отличается и находится в противоречии с монетными данными. Вот что дает «Аноним» в области хронологии царствования ак-ордынских ханов. Сасы-Бука правил с 690 по 720 г. х. (= 1291 по 12 II 1320—30 1—1321),44 Эрзен с 720 по 745 г. х. (= 1320—1321 — 15 V 1344 — 4 V 1345).45 Что касается Мубарек-ходжи, то о нем говорится, что он правил всего 6 месяцев, а после этого 2½ года46 провел в скитаниях. Из приведенных выше дат следует (согласно «Анониму»), что правление Мубарек-ходжи было после 745 г. х. (= 1344—1345). Это явно противоречит монетным данным. Мубарек-ходжа чеканил свои монеты в 728 и 729 гг. х.,47 т. е. на 16—17 лет раньше. Таким образом мы пока в отношении хронологии оставляем без изменения родословную таблицу П. Савельева и вносим поправки лишь в транскрипцию имен ханов (см. стр. 312).

Перейдем теперь к той характеристике, которую «Аноним Искендера» дает вышеназванным ханам Ак-Орды. Сасы-Бука был верен своим вассальным обязанностям в отношении к золотоордынским ханам, не уклонялся ни от одного вызова и курилтая.48 Из этих слов ясно, что в начале XIV в. Ак-Орда — левое крыло Улус-джучиева войска — хотя и имела своих ханов из своей династии, однако была в вассальных отношениях к ханам, сидевшим в Сарае Берке. Характерно, что преемник Сасы-Буки, его сын Эрзен, престол в Ак-Орде наследовал не самостоятельно, а был посажен золотоордынским ханом Узбеком (1312—1324). «Аноним Искендера» наделяет Эрзена самыми лучшими чертами, изображает правителем мудрым и справедливым. По его словам, он насаждал в духе мусульманского благочестия благотворительные учреждения, строил мечети, медресе, ханаки (обители около могил святого, или живущего почитаемого шейха), мазары (мавзолеи) в ряде сырдарьинских городов — Отраре, Сабране, Дженде, Барчынлыг-кенде и других. Занят был устройством своих родичей и в первую очередь членов своей династии. Он точно определил, согласно тому же автору, размеры уделов (куби), которыми они владели. Он настолько упорядочил отношения по удельным владениям среди кочевой военной знати ак-ордынского (узбекского) Улуса, что в стране не было никаких смут, «никто из великих не притеснял меньшего и никто из малых не делал шага непочтения по отношению к старшему».49 «Великие» и «меньшие» — это однако не «феодальная знать» и «народ», так что здесь говорится не о всеобщем благоденствии. «Великие» и «меньшие» — это разные ступени в господствующем аристократическом классе кочевников. Таким образом здесь идет речь о мире и отсутствии смут и склок внутри самой военной аристократии — и только. По словам «Анонима Искендера», впоследствии никто не видел такого хана. После смерти Эрзена, который был похоронен в столице Ак-Орды Сыгнаке, на престол вступил Мубарек-ходжа (720—745); он был полной противоположностью отцу. Он первый нарушил тот порядок, который его отец установил в системе удельных отношений. «Мубарек-ходжа из-за большого желания и жадности начал смуту, и до сих пор эта смута (булкак) известна в Дешт-и-Кыпчак».50 Данные нумизматики и в настоящем случае помогают уяснить некоторую недоговоренность источника. О какой смуте идет речь? Самый факт, что только от Мубарек-ходжи-хана сохранились монеты с его именем, говорит, что он первый из ак-ордынских ханов провозгласил свою независимость от Золотой Орды, от саранского хана. Известно, что право чеканить в это время монету, особенно серебряную, было на мусульманском Востоке прерогативой суверенного правителя. Чеканом 728 г. х.51 Мубарек-ходжа-хан и объявил о своей независимости. Этот акт не мог не встретить протеста со стороны золотоордынского хана Узбека (1312—1342), да и в среде самой ак-ордынской кочевой и военной аристократии начались по этому вопросу разногласия и споры. В соединении с рядом других противоречий это настолько осложнило политическую обстановку, что в Ак-Орде началась серьезная смута, которая и привела одно время к скитаниям самого Мубарек-хана. Золотая Орда всячески старалась вернуть Ак-Орду к прежней вассальной зависимости. Согласно Муин-ад-дину Натанзи, Мубарек-ходжа в скитаниях находился 2½ года.52 По-видимому в это время и отправил Узбек-хан своего сына Тинибека в Сыгнак в качестве хана, дабы соединить Белую и Золотую Орду в одном ханском роде. Белоордынским ханом Тинибек был недолго.53 Согласно Шейх-Увейсу, Тинибек вскоре после смерти Узбек-хана был убит своим братом Джанибеком, видевшим в нем своего главного соперника — претендента на ханский престол в Золотой Орде. Джанибек-хан после смерти Мубарек-ходжи и убийства Тинибека вмешался, согласно «Анониму», в дела наследования ак-ордынского престола и посадил Чимтая (745—762 гг. х.) — сына Эрзена.54

Это известие персидского «Анонима» вполне подтверждается монетами. От Чимтая мы не имеем ни одной монеты. А между тем, хотя Чимтаи и не считал себя суверенным ханом Ак-Орды, однако именно при нем, а не при суверенном хане Мубарек-ходже, началось активное вмешательство Ак-Орды в золотоордынскую «замятию», о которой подробно говорилось в предшествующей главе. Это подтверждается всеми источниками — «Анонимом Искендера»,57 русскими летописями и данными нумизматики. Чимтай сам не вмешивался в сарайские дела и по-видимому был лично противником этого, однако помешать выходу из Ак-Орды целого ряда царевичей — претендентов на престол Сарая Берке не мог. Вспомним Хызра (Кидыря), Темир-Ходжу, Мурида (Амурата) и Кильдибека. Эти сарайские ханы чеканили свои монеты в конце царствования Чимтай-хана в начале 60-х годов XIV в.

В собственной семье Чимтая не оказалось однако единодушия по вопросу о вмешательстве в дела Золотой Орды. По словам «Анонима Искендера», Урус-хан, внук Чимтая, «Все время... побуждал своего отца к тому, чтобы тот завладел также и улусом Кок-Орды, но Чимтай не слушал [его]».58

После Чимтая престол в Ак-Орде перешел к Урус-хану, который и правил с 763 по 782 г. х., т. е. с 1361 по 1380 г.59 «Аноним Искендера» приписывает ему трудный характер, однако признает его сильным государем. С первых же дней своего правления он взял курс, проводимый уже Мубарек-ханом, и не только объявил себя суверенным государем, но и предложил на курилтае узбекской кочевой знати вмешаться в дела «Золотой Орды». Урус-хан в течение нескольких дней устраивал одно празднество за другим, раздавал большие подарки крупным и влиятельным эмирам и, заручившись поддержкой военной знати, отправился в поход на Золотую Орду. К сожалению, мы не имеем точной даты этого похода. Это было начало решительного наступления Ак-Орды на сарайских ханов. Урус-хан явно стремился стать во главе всего золотоордынского государства, воссоединить вновь обе части в одно могущественное целое под его единой властью. В своей этой политике Урус-хан значительно преуспел. В середине 70-х годов он владел уже Хаджи Тарханом (Астраханью), откуда выгнал упомянутого выше Ходжи Черкеса.60

Через некоторое время он продвинулся вверх по Волге и дошел до Сарая, который перешел сначала в руки Айбека, соперника Ходжи Черкеса, а потом Карихана, сына Айбека. В 776 г. х. (= 1374—1375) Урус-хан отнял у Карихана Сарай61 и вскоре начал бить там свои монеты, что видно из дошедшего до нас чекана62 с его именем в Сарае с датой 779 г. х. (= 1377—1378). Факт этой чеканки целиком подтверждает сообщение Ибн-Халдуна об овладении Сараем. Перед Урус-ханом встала самая трудная задача — устранить с пути Мамая, однако она оказалась ему не по плечу. До Куликовской битвы Мамай, как выше уже отмечалось, был в зените своего могущества и едва ли считал Урус-хана за более серьезного соперника, чем остальных сарайских ханов.

Пока Урус-хан проводил свою энергичную политику в золотоордынском Поволжье, у него оказался в самой Ак-Орде серьезный соперник в лице молодого Тохтамыша.

Тохтамыш был сыном упомянутого выше Туй-ходжи оглана, который, согласно «Муизза», был в свою очередь сыном царевича Кутлуг-ходжи,63 что подрывает ту часть родословной таблицы ак-ордынских ханов, которая приведена выше по П. Савельеву.

Так или иначе, но Туй-ходжа оглан был видным и влиятельным царевичем в ак-ордынской правящей династии. При Урус-хане он был правитель Мангышлака. Когда в начале своего царствования Урус-хан собрал курилтай знати по вопросу о вмешательстве в дела Золотой Орды, Туй-ходжа оглан выступил решительно против этого намерения Урус-хана. За это несочувствие и неповиновение Туй-ходжа оглан был казнен. У него был сын Тохтамыш,64 молодой, энергичный и способный царевич. Тохтамыш после казни отца чувствовал себя в Ак-Орде плохо и имел все основания бояться за свою жизнь. Чтобы спасти себя от преследований, он в 1376 г. бежал в Самарканд, к молодому тогда, но уже сильному государю Мавераннахра — Тимуру, — или, как его называли, Тимур Ленгу, что значит Тимур Хромец (в европейском произношении Тамерлан). В русской летописи он известен под тем же именем, но уже в тюркской редакции — Тимур Аксак. «Ленг» и «аксак» — одно и то же, первое слово персидское, второе тюркское, оба означают «хромец».

История Тохтамыша начиная с этого времени (1376 г.) нам хорошо и в подробностях известна, с одной стороны благодаря Низам-ад-дину Шами и Шереф-ад-дину Али Иезди — персидским авторам XV в., составившим подробные официальные истории Тимура, под заглавием «Зафар-намэ», что значит «Книга побед», а с другой — благодаря Ибн-Арабшаху, арабскому автору, младшему современнику Тимура, а также русским летописям, которые сохранили ряд ценных сведений о Тохтамыше, совершенно не вошедших в персидские источники XV в.

Ввиду того, что Низам-ад-дин Шами писал несколько раньше Шереф-ад-дина Али Иезди и лег в основу текста последнего, мы в дальнейшем изложении будем опираться главным образом на Низам-ад-дина Шами. К сведениям Шереф-ад-дина Али Иезди и других авторов мы будем прибегать постольку, поскольку они будут дополнять рассказ Низам-ад-дина Шами.

Вернемся к биографии Тохтамыша. Тимур был в походе в местности Кочкар,65 в верхнем течении реки Чу,66 когда ему сообщили, что к нему в Самарканд прибыл царевич Тохтамыш, убежавший от происков Урус-хана и ищущий покровительства и поддержки у Тимура. Будучи умным и дальновидным политиком, Тимур прекрасно понимал, что ему надо всячески обласкать и поддержать Тохтамыша. Занятый в это время объединением отдельных владений Средней Азии в единое государство, Тимур не мог не видеть угрозы, которая заключалась в самом факте усиления Ак-Орды. Более того, Тимур хорошо знал, что сильная Ак-Орда может действительно прекратить смуты и захватить власть во всем Улусе Джучи. Как сосед — сильная, могущественная Орда (Золотая Орда плюс Ак-Орда) была весьма опасна для дела объединения Мавераннахра. Вот почему Тимур хотел иметь влияние на дела Ак-Орды, а ради этого и держать там своего ставленника. Исходя из этих намерений и надежд, Тимур отдал распоряжение встретить Тохтамыша как можно лучше, сам же направился через Узгенд в Самарканд. Здесь эмиры представили Тимуру бежавшего из Ак-Орды молодого царевича. Низам-ад-дин Шами говорит, что Тимур всячески обласкал Тохтамыша, наградил его богатыми дарами и дал ему много золота, скота, палаток, материи, украшении, барабанов, знамен, оружия, лошадей и мулов и, наконец, войска. Наряду с этим он сразу же пожаловал Тохтамыша Отраром и Саураном,67 а по словам Шереф-ад-дина Али Иезди68 — и Сыгнаком (столицей Ак-Орды). Однако это пожалование надо было еще завоевать, так как в Ак-Орде оно не имело никакой силы. Ввиду того, что Урус-хан отсутствовал (он был в это время в походе на Волге), фактическая власть в Ак-Орде была в руках его сына Кутлуг-Буги. Против него и пошел молодой Тохтамыш в 776 г. х. (= 12 VI 1374—2 VI 1375). В первом же сражении Кутлуг-Буга был убит, однако смерть его только подняла боевой пыл ак-ордынского войска, и Тохтамыш был разбит. Бежавший царевич вновь нашел приют у Тимура. Неудача Тохтамыша не охладила Тимура в отношении к последнему. Государь Мавераннахра вторично снабдил Тохтамыша всем необходимым и дал ему новое, еще более сильное, чем прежде, войско. Теперь против Тохтамыша выступил другой сын Урус-хана — Токтакия. И на этот раз Тохтамыш был разбит. Оба персидских историка жизни и деяний Тимура подробно рассказывают об одном весьма интересном эпизоде, едва не стоившем: Тохтамышу жизни. Разбитый, оставленный всеми, Тохтамыш прибежал к Сыр-дарье. Здесь он снял с себя одежду и бросился вплавь через реку. Казанчи бахадур, один из военачальников Токтакии, нагнал Тохтамыша, выпустил против него стрелу и ранил его в руку. С большим: трудом он выбрался на берег и скрылся, в кустах. Случайно вблизи него оказался посланец Тимура Идигу Барлас,69 присланный специально ему на помощь, на случай какой-нибудь неудачи. Идигу Барлас, услышав стон в кустах, направился туда и увидел Тохтамыша в самом жалком виде. Таким образом Тохтамыш вторично с позором вернулся ко двору Тимура. У Тимура, однако, столь велико было желание иметь своего ставленника в Белой Орде, что он не проявил никакого недовольства по адресу Тохтамыша. В скором времени к Тимуру прибыл в Самарканд еще один беглец — Идигу из племени Мангут (мангыт), в транскрипции русских летописей Едигей. Он так же, как и Тохтамыш, бежал от Урус-хана.

Урус-хан на этот раз, по-видимому осведомленный о делах на Сыр-дарье, вернулся домой и тотчас же отправил двух послов к Тимуру с требованием, чтобы он выдал ему бунтовщика Тохтамыша, угрожая в противном случае войной.70 Тимур в требовании Урус-хану отказал и стал готовиться к походу. На этот раз выступили сами государи, оба с большим войском. Источники указывают, что Урус-хан собрал воинов со всего Улуса Джучи. Оба войска встретились зимой 777 г. х. (= 2 VI 1371 — 20 V 1376) у города Сыгнака. Зима сначала была очень дождливой, а потом наступили большие холода и выпало много снега. Обе стороны отказались от битвы, так как воины от холода не могли держать в руках оружие. Тимур провел, однако, несколько удачных стычек с противником, которые, впрочем, большого значения не имели. Той же зимой он вернулся домой, отложив таким образом задачу подчинения Ак-Орды до весны. Весной 778 г. х. (= 1376—1377) Тимур вновь выступил в поход против Урус-хана с большим войском. Однако и на этот раз он не имел решительного столкновения с Урус-ханом, так как последний во время похода умер.71 На ак-ордынский престол сел старший сын Урус-хана Токтакия, но вскоре и он умер. Престол перешел в руки Тимур Мелик Оглана. Тимур вновь передал командование Тохтамышу, и вновь последний потерпел поражение. Благодаря быстроходному коню — личному подарку Тимура — Тохтамыш спасся от плена и гнева ак-ордынского хана. Терпение и на этот раз не покинуло Тимура, и он не отказался от мысли посадить Тохтамыша на престол в Ак-Орде. В дальнейшем сама судьба благоприятствовала Тохтамышу. Тимур Мелик не оказался серьезным человеком, он много времени тратил на удовольствия, устраивал игры, много пил и потерял всякий авторитет. Из Сыгнака и других мест к Тимуру стали приходить сведения, что в Ак-Орде существуют в большом количестве сторонники Тохтамыша.72 Учтя это благоприятное обстоятельство, Тимур, согласно Шереф-ад-дину Али Иезди, в конце 778 г. х. (= 21 V 1376 — 8 V 1377)73 отправил Тохтамыша в четвертый раз добывать саганакский престол. На этот раз Тохтамыш оказался победителем и провозгласил себя ханом Белой Орды. Им захвачены были города Сыгнак, Сауран и другие. Характерно, что по монетным данным Тохтамыш чеканил монеты в Сыгнаке в 780 (= 1378—1379), 781 (= 1379—1380) и 783 (= 1381—1382) гг. х.74 Зиму 778 г. х. Тохтамыш провел в Ак-Орде, приводя дела правления в порядок, устанавливая добрые отношения с наиболее сильными и авторитетными представителями военно-феодальной знати и собирая многочисленное и хорошее войско. Весной 779 г. х. (== 1377—1378) он уже вступил в Поволжье, где по-видимому довольно быстро завладел Сараем Берке и другими городами, расположенными в левобережьи Волги.

Восточные источники не сохранили сведении о Тохтамыше, относящихся к первым годам его власти в Золотой Орде. Зато русские летописи довольно подробно освещают этот период его политической биографии. Вчитываясь в собираемые летописью факты и сопоставляя их со всем, что нам известно из предшествующего изложения, становится ясно, что Тохтамыш решительно стал проводить политику, начало которой прочно заложил еще Урус-хан. Тохтамыш поставил себе задачей подчинить своей власти весь Улус Джучи, т. е. кроме Ак-Орды еще и всю Золотую Орду, огромная часть которой была в руках у Мамая. Таким образом Мамай стал на том этапе главным врагом Тохтамыша. Занятый подготовкой к походу на Русь против Димитрия Донского, Мамай, по-видимому, не уделял достаточного внимания тому, что происходило в восточной части Улуса Джучи, и просмотрел силы и возможности Тохтамыша. Напротив того, последний зорко наблюдал за событиями, связанными с борьбой Мамая и Димитрия Донского.

Вернемся к тому, что же стало с Мамаем после его поражения на Куликовом поле в 1380 г. Мамай, по словам летописи,75 не мог примириться с поражением, прекрасно понимая его огромные последствия, как для Золотоордынского государства, так и для себя лично. Почти тотчас же по возвращении домой он начал собирать на подвластной ему территории как можно больше воинов для нового похода на Русь. Однако добиться реванша он так и не получил возможности. Против него выступил Тохтамыш. Вторично в истории разыгралось огромное сражение на реке Калке, на этот раз здесь скрестились мечи двух татарских ратей, кровопролитная битва закончилась полной победой Тохтамыша. Разбитый Мамай после этого поражения совсем сошел с исторической сцены, так как у него не было больше ни войска, ни нужного авторитета. По словам летописи — «Мамаевы же князи отай Мамаа совещавшеся межь собой, глаголюще: "несть добро нам в Мамаеве царстве жити, всюду бо есмы поругаеми и избиваеми от сопротивных наших; и что ползует нас житие в царствии его? Отъидем убо ко царю Тохтамышу и узрим тамо, что аще будет"».76 Оставленный всеми, имея при себе лишь небольшую дружину, Мамай начал переговоры с властями приморского крымского торгового города Кафы о предоставлении ему убежища. Там в те времена была богатая генуэзская фактория, хорошо знавшая Мамая, поскольку он часто и подолгу жил в Крыму, в качестве его фактического владетеля. Власти города Кафы дали Мамаю нужное разрешение. Мамай явился туда с небольшим отрядом «и со множеством имениа, злата и сребра и камениа и жемчюга».77 Однако «кафинцы» не спроста впустили неудачливого золотоордынского правителя; не прошло и нескольких дней, как они убили его и захватили его богатства. Так бесславно кончил жизнь человек, который не мог вывести из смуты Золотую Орду и поражение которого на Куликовом поле 1380 г. открыло перед Русью перспективы полного освобождения от татарской неволи. Победа Тохтамыша на Калке над мамаевым войском имела в жизни Золотой Орды и в частности Тохтамыша огромное значение. Теперь в самом Улусе Джучи на пути Тохтамыша не было никакой реально значимой силы, которая могла бы себя противопоставить новому претенденту на престол в Золотой Орде. К Тохтамышу переходило не только Поволжье от Хаджи Тархана (Астрахани) вплоть до Болгар, но и Северный Кавказ, а также области на Запад от Волги и Крым. Во вновь объединяемое Золотоордынское государство не вошел только Хорезм, который, как известно, перешел фактически в руки Тимура. Тохтамыш после поражения Мамая захватил столь большую добычу, что смог не только на нее лучше вооружить свое войско, но и раздать огромную часть захваченного добра своим воинам.

Не хотел Тохтамыш отказываться и от тех повинностей и даней, которые Русь выплачивала в лучшие для Золотой Орды времена, как это было до вышеописанной «замятии» 60—70-х годов XIV в. С первых же дней своего правления в качестве всеордынского хана Тохтамыш «тоя же осени отпусти послы своя к великому князю Дмитрию Ивановичю на Москву, такоже и ко всем князем Русскым, поведаа им свое пришествие на Воложское царство, и како воцарися и како супротивника своего и их врага Мамая победи, а сам шед, сяде на царстве Воложском».78

В Москве, как и в других городах Руси, еще не смогли залечить тяжелые раны после Куликовой битвы. По словам летописи, «оскуде бо отнюд вся земля Русскаа воеводами и слугами и всеми воиньствы, и о сем велий страх бысть на всей земле Русстей».79 В тот момент было бы большой ошибкой гнать татарских послов. Скрепя сердце пришлось пойти на временное подчинение. Вот почему Димитрий Донской «отпусти киличеев своих Толбугу да Мокшиа во Орду к новому царю Воложскому Тохтамышу в дары и с поминкы».80

Весьма интересным фактом является также посылка Тох-тамышем послов к литовскому князю Ягайлу. Послы привезли ему от Тохтамыша специальный ярлык, который одновременно является предписанием и информацией. Ярлык этот до нас не дошел. О нем мы узнали из другого ярлыка Тохтамыша к Ягайло, когда он уже был не только великим литовским князем, но и польским королем. Ярлык составлен 8 Раджаба 795 г. х., т. е. 20 мая 1393 г., в г. Тане (Азове). Нам в данном случае особенно интересным представляется начало ярлыка: «Я, Тохтамыш, говорю Ягайлу. Для извещения о том, как мы воссели на великое место, Мы посылали прежде послов под предводительством Кутлу Буги и Хасана и ты тогда же посылал к нам своих челобитников».81

Вышеприведенный ярлык составлен спустя 13 лет после разгрома Тохтамышем мамаева войска. Из его первых строк ясно, что Тохтамыш послал извещение о своем вступлении на золотоордынский престол вскоре после победы над Мамаем на реке Калке. Из ярлыка также ясно, что Ягайло признавал над собой верховную власть Тохтамыша, хотя и считался одним из наиболее сильных и привилегированных его вассалов. Тохтамыш, однако, не удовлетворился внешними знаками признания зависимости со стороны русских князей. Он явно стремился превратить русские земли в простой ордынский улус и понимал, что осуществить это возможно только грубой силой; более того, ему было мало добычи, которую он захватил в разбитом мамаевом лагере, и он стремился получить еще большую добычу с захваченных и ограбленных русских городов. Особенно манили его к себе богатства Москвы. Все это и привело его к подготовке похода 1382 г. на Русь, и в частности Москву. Русская летопись сохранила две версии описания этого похода: старую, заключенную в Симеоновской летописи, и новую, имеющую несколько вариантов (Новгородская четвертая летопись, Ермолинская летопись, продолжение Софийской первой летописи и Никоновская летопись). Основное различие между двумя версиями состоит в том, что по первой из них (Симеоновская летопись) во время осады Тохтамышем Москвы в 1382 г. народ не выступает в качестве активного защитника города от татар. Вторая версия, напротив того, в рассказе о защите города вводит в качестве главных защитников Москвы горожан и прежде всего трудящееся население столицы. К сожалению, известия о роли народа в этой защите дошли до нас в искаженном виде, в обработке, явно фальсифицированной под влиянием высших церковных кругов. Читая рассказы летописи об этом, мы не должны ни на минуту забывать, что перед нами передача событий, исходящая из уст классового врага народа.

Вот наиболее интересные сообщения о походе Тохтамыша в 1382 г. на Москву.

1. Рассказ Симеоновской летописи, не выделенный в отдельное повествование.82

2. Рассказ Ермолинской летописи, также не выделенный в отдельное повествование.83

3. «О Московском взятии от царя Токтамыша и о пленении земля Руськыя».84

4. «Повесть о прихождении Тохтамышева на Москву».85

5. «Повесть о Московском взятии от царя Тохтамыша и о пленении земли Рязанския».86

Тохтамыш начал весьма тщательно готовиться к походу на Русь. Особенно много внимания он уделил тому, чтобы поход его был неожиданным для Руси и московского князя Димитрия. По словам Софийской первой летописи, «аще бо и не хотяше Тактамышь, дабы кто принеся вести на Русьскую землю о его приходе, того бо ради вси гости Русьскыя поймани быша и пограблени и удержани, дабы не было вести Руси, но обаче суть неции доброхоты на пределех ординьскых на то устроени побороници суще земли Русьской».87

Из этого места ясно, какую огромную роль в смысле информации о положении дел в чужих странах играли купцы, в частности русские купцы. Среди них было немало патриотов своей страны. Многие из них часто бывали по торговым делам в Поволжье, в Сараях, в Крыму и были в курсе всего, что там творилось не только в плане торговом, но и политическом. Дабы обезопасить себя от таких патриотически настроенных русских купцов, Тохтамыш и приказал их всех перебить, чего в сущности не делал даже жестокий и вероломный Мамай. Поход свой Тохтамыш начал с того, что отправил передовой отряд татарского войска в Болгары, где и приказал не только перебить русских купцов, но и захватить с товарами все их суда,88 полагая, что это будет большая добыча. Между прочим факт этот интересен еще и тем, что в руках русских, а не ордынских купцов была волжская торговля и торговое судоходство.

Вслед за отрядом, отправленным в Болгары, перешел Волгу и сам Тохтамыш с большим войском. Произошло это, по выражению летописи, «в третиее лето царства Тохтамышево, царьствующю ему в Орде и в Сараи».89 На Руси не хотели тогда столкновения с татарами, ибо многие понимали, что момент для решительной схватки неподходящий. Автор описания похода Тохтамыша с горечью отмечает «горкое поганых татар нахожение на християн».90 Не оказалось в тот момент нужного единства на Руси. Димитрий Константинович Суздальский отправил двух своих сыновей к Тохтамышу, чтобы купить каким-нибудь способом мир Нижнему Новгороду, однако его сыновья не нашли Тохтамыша и вернулись ни с чем. Олег же Рязанский поступил точно так же, как и во время похода Мамая, т. е. встал на путь прямого предательства, вследствие чего русская летопись сообщает: «А князь Олег Рязаньский срете царя Тактамыша, преже даже не вниде в землю Рязаньскую, и бив ему челом и бысть ему помощник на победу Руси, но и поспешник на пакость христианом, и иная некая словеса изнеся о том, како пленити землю Русьскую, и како без труда взяти камен город Москву и како победити и изнимати великого князя Дмитрия Ивановича».91

Московский князь Димитрий Донской понимал всю трудность положения и старался всячески объединить русских князей на новый ратный подвиг — оборону страны от татар, однако он не имел особого успеха среди князей, так как «обретеся разность в них, не хотяху помогати». Огорченный Димитрий Донской отправился в Кострому собирать войско.

Тохтамыш, пользуясь изменническими указаниями Олега Рязанского, быстро перешел с большим войском через броды реку Оку и вышел на дорогу в Москву.92 В Москве в это время царила полная разноголосица. Одни указывали, что лучше всего оставить город и спастись, где кто может, другие, напротив того, требовали, чтобы никто Москвы не покидал, а все энергично взялись за ее защиту. Народные массы города и встали на эту точку зрения. Если поверять Никоновской летописи, у сочувствующих обороне нашелся и даровитый, энергичный организатор. Им оказался будто бы внук литовского князя Олгерда Остей. Он начал укреплять город, чем и поднял настроение москвичей. К этому времени в Москве укрылось много окрестного населения — «бояре, и Сурожане и суконники и прочии купцы, и архимандриты и игумены... и всяк вьзраст мужьска полу и женьскаго со младенцы». По-видимому роль Остея в обороне Москвы сильно преувеличена летописью не без воздействия кругов, близких к митрополиту Киприану, который, как известно, питал к Литве симпатии и стремился к объединению ее с Москвой. 23 августа 1382 г. Тохтамыш подошел к Москве и обложил ее. Так началась осада Москвы. Казалось, все было приготовлено к энергичному отпору врагу. Однако в Москве нашлись изменники, которые решили дезорганизовать оборону. По словам летописи: «Неции же недобрии человеци начаша обходити по двором и износяще из погребов меды господьскыя, и суды серебряные и стькляници драгия, и упивахуся до великого пияна».93 Нетрезвые люди забыли осторожность, а главное — потеряли реальное представление об опасности и впали в уверенность, что враг слаб, не страшен и победа будет легка. Началась осада. Татары несколько раз делали попытку штурмом взять Москву. Пускали огромное количество стрел, подвозили пороки (стенобитные башни), устанавливали к стенам штурмовые лестницы, но все напрасно. Осажденные обрушивали на татар огромное количество камней, лили на головы штурмующих вар и пускали в ход свои тюфяки. Это — весьма интересная деталь обороны москвичами города. Тюфяки — огнестрельное орудие, впервые засвидетельствованное источниками в руках у русских людей. Из русских историков обратил на «тюфяки» особое внимание проф. В.В. Мавродин, который специально остановился на этой детали в своей интересной статье «О появлении огнестрельного оружия на Руси».94 Во время разыгравшейся вокруг стен города борьбы один из москвичей, ремесленник-суконник по имени Адам, пустил с Флоровских ворот стрелу, которая наповал убила одного из наиболее близких Тохтамышу ордынских князей. Тохтамыш был особенно огорчен этой смертью и задумал отомстить Москве и ее защитникам. Он прибег к хитрости, начал убеждать москвичей, чтобы они прекратили борьбу, обещая всем прощенье, сохранение жизни, имущества и даже разного рода пожалования. Остей поверил лживым словам Тохтамыша, открыл ворота и выехал с дарами навстречу последнему. Москвичи, да и сам Остей, дорого заплатили за свою излишнюю, ничем не оправданную доверчивость. Остей был тайно убит, а что касается Москвы, то она была разграблена, частично сожжена. В самой Москве тогда погибло огромное количество людей. По указанию летописи, Тохтамыш захватил в Москве большую добычу. Ограбив несколько близлежащих городов, Тохтамыш намеревался пойти на Тверь, но намерения своего не выполнил. Борьба с москвичами сильно измотала его войско, и он, взяв с тверского князя большую дань, повернул на юг и ушел к себе в Орду.

Нашествие Тохтамыша нанесло Москве и области тяжелые раны: многие из жителей столицы и окрестных городов и селений нашли вместе обжитых домов одни только развалины.

Для Димитрия Донского, вернувшегося в ограбленную Москву из Костромы, дни осени 1382 г. были самыми тяжелыми днями его жизни, ибо он видел в тот момент свое полное бессилие что-нибудь противопоставить Тохтамышу. Крупной военной силы у него тогда не было. Оставалась только надежда на будущее, оставалась вера, что внутренние силы Руси не подорваны, единство ее восстановимо, а материальные возможности огромны.

Удача грабительского похода вселила в Тохтамыша большую уверенность в своих огромных силах. После каждого военного успеха в нем укреплялось стремление к восстановлению золотоордынского великодержавия. Придя к власти ставленником и вассалом Тимура, он не побоялся вскоре после разгрома Мамая и ограбления Москвы чеканить монеты с своим именем в Хорезме в 785 г. х. (= 1383).95 Этот акт является настоящей политической программой Тохтамыша в отношении к Хорезму. Ему хорошо известны были намерения Тимура воссоединить Хорезм с остальными землями Мавераннахра, не мог он также не знать, что Тимур терпит эмиров из династии Суфи только в качестве мелких вассалов, не больше. Таким: образом вмешательство в дела Хорезма, да еще в форме чекана монет с его именем, указывает на открытый разрыв с государем, которому Тохтамыш был всем обязан. Тимур, серьезно занятый делами Ирана, не хотел отвлекаться в сторону, почему и не реагировал на этот по существу враждебный шаг Токтамыша. Наиболее ярким актом великодержавной золотоордынской политики Тохтамыша явилось его поведение в отношении к Азербайджану. Выше мы видели, что последним из ханов Золотой Орды, кто активно стремился присоединить Азербайджан к Золотой Орде, был Джанибек. Однако его успехи кончились с его смертью в 1357 г. Незадолго до этого жители города Тебриза, притесняемые оставленным золотоордынским отрядом, восстали против ордынцев и помогли эмиру Увейсу из династии Джелаиридов, стоявшему во главе тюрко-монгольских кочевых отрядов, находящихся на территории Азербайджана, захватить не только Тебриз, но и огромную область. Так в северном Иране образовалось государство Джелаиридов (1356—1411 гг.). В государство входили земли южного Азербайджана, часть земель северного (ныне советского) Азербайджана, арабский Ирак, включая также город Багдад и некоторые земли западного Ирана. Государство Джелаиридов не было однако прочным — вследствие невозможности прекратить внутри его феодальные раздоры, а также из-за насилий, которые творили главы кочевых тюркско-монгольских племен над мирным городским и сельским населением. Наиболее мрачной фигурой среди Джелаиридов был султан Ахмед (1382—1410). Имя его осталось в памяти народной как одного из самых жестоких и коварных правителей. При нем страдали не только крестьяне и ремесленники городов, но и купцы и знать. Имя султана Ахмеда часто мелькает в персидских и арабских источниках XV в. в связи с походами Тимура на Иран. Захватив уже в первой половине 80-х годов XIV в. области северо-восточного Ирана, Тимур открыто вел политику, направленную на подчинение южного Азербайджана, который открывал дорогу в богатое Закавказье. Жители Тебриза, страдавшие от грабежей и насилий своего правителя — султана Ахмеда, были хорошей средой для восприятия пропаганды, которая умело велась агентами Тимура. В Тебризе оказалась весьма сильной среди знати партия сторонников среднеазиатского правителя.96 Тимур хорошо был осведомлен об этой своей «популярности» и готовился к столкновению с султаном Ахмедом, заранее уверенный в победе. В 1385 г. произошло вблизи Султанин сражение между войсками противников. Победителем оказался Тимур, однако более важные дела отвлекли его, и в Тебриз он не пошел, хотя сторонники его среди тебризской знати явно его к этому склоняли. Тохтамыш был в курсе того, что творилось в Азербайджане, и, обладая большим войском, а также огромными материальными ресурсами, решился выступить зимой 786 г. х. (25 II 1384—11 II 1385) походом на Тебриз. У Зейн-ад-дина, сына и продолжателя Тарих-и-Гузиде Хамдаллахэ Казвини, имеется наиболее подробный рассказ об этом походе.97 Пройдя через Дербенд и область Ширвана, где государем был вассал Джелаиридов Ибрахим (1382—1417), зимой 787 г. х. (12 II 1385—1 II 1386) Тохтамыш в составе 9 туменов подошел к Тебризу. В момент подхода татарского войска тебризцы, по словам Низам-ад-дина Шами, не имели главы.98 Несмотря на это, жители города решили оказать врагу решительное сопротивление и стали строить укрепления баррикадного типа да узких улицах своего города. В течение 8 дней воины Тохтамыша не могли пробиться в город. Под Тебризом Тохтамыш прибег к той же вероломной тактике, которую применил несколько лет до того под Москвой. Он пошел на мирный договор под условием выплаты ему большой дани. Тебризцы должны были собрать, по словам Зейн-ад-дина Казвини, 250 туманов золота, цифру по тому времени огромную. Было постановлено, чтобы тебризские купцы (ходжи) собрали эти деньги, что и было выполнено. Тохтамыш, получив огромную добычу, не удовлетворился ею, а, нарушив договор, ввел свое огромное войско в Тебриз и предал его полному разграблению. Со времени Чингис-хана тебризцы не переживали подобных ужасов. Большая часть населения никогда уже не возвратилась домой: одни были убиты, другие умерли от ран и пыток, третьи (главным образом молодежь) были уведены в рабство. В 1386 г. Тохтамыш с большой добычей ушел из Азербайджана. Вскоре после этого там появился Тимур, явно стремящийся к подчинению северного Ирана, особенно Азербайджана, своей власти. Обеим сторонам (Тимуру и Тохтамышу) было совершенно ясно, что они не уступят добровольно друг другу богатого Азербайджана. Как и в прежние времена, еще при первых золотоордынских ханах (вспомним обмены посольствами между Бейбарсом и Берке-ханом), Тохтамыш направил посольство к египетскому султану. Но словам ал-Макризи, 11 Зульхиджа 786 г. х. (= 25 I 1385) прибыли от Тохтамыша послы, которые и встречены были с большим почетом. Приехали они, как и водится, с подарками, в число которых входили прекрасные соколы, тюки с разными материями и невольники. Египетский султан распорядился, чтобы им отпускали довольствие в большом количестве и 1000 дирхемов на каждый день.99

Нам не известно, о чем говорили послы в Египте. Но из всей последующей истории ясно, что Тохтамыш уже тогда (январь 1385 г.) подготовлял союз Золотой Орды и Египта на случай возможного усиления Тимура в Иране. Во всяком случае, когда Тимур в 90-х годах вел решительную борьбу с Тохтамышем, последний несколько раз обращался к египетскому султану с предложением союза против Тимура.100

Так или иначе, но обе стороны — Тимур и Тохтамыш — готовились к столкновению. Однако у обоих была разная тактика. Тимур медлил со столкновением, так как считал для себя чрезвычайно важным закрепить свое положение в Иране, особенно в Азербайджане и Закавказье, и только после этого, опираясь на Мавераннахр, с одной стороны, Закавказье и Северный Иран — с другой, начать борьбу с непокорным ставленником и вассалом. Напротив того, по этим же причинам Тохтамыш стремился как можно скорее скрестить мечи с Тимуром, ибо боялся его усиления в Иране и Закавказье.

Зиму 788 г. х. (= 2 II 1386 — 21 I 1387) Тимур проводил в Азербайджане, в Карабаге, где были прекрасные условия для его в основном еще конного войска. В это же время войска Тохтамыша прошли через Дербенд и вышли в реке Самур.101 Когда весть об этом дошла до Тимура, то он отправил навстречу передовой отряд в несколько туменов, заказав начальникам отрядов не вступать с Тохтамышем в битву, мотивировав это тем, что у него с ним договор и согласие в делах. В случае, если войска Тохтамыша первые нападут, — приказывал он, — поверните назад и спешите к своим.

Когда передовой отряд Тимура приблизился к реке, воины увидели огромное войско. Захватив несколько разведчиков Тохтамыша, они спросили — чье это войско. Те ответили, что Тохтамыша. Эмиры Тимура согласно приказа повернули назад, но передовой отряд противника осыпал их градом стрел, после чего началась стычка. Через некоторое время подошло войско Тимура под командой его сына Мираншаха и вступило в бой. Произошла большая битва с основными силами Тохтамыша. Битва шла явно в пользу Мираншаха, и Тохтамыш повернул назад и ушел к Дербенду.102

Второй раз в том же году Тохтамыш уже не решился углубляться в Закавказье и Азербайджан, а повернул круто на Восток, Узнав, что Тимур углубился в Иран и что в Мавераннахре у него нет сильного войска, Тохтамыш в 789 г. х. (= 22 I 1387 — 10 I 1388) с большим войском, пройдя Сыгнак, подошел к городу Сабран, являвшемуся пограничной крепостью тимуровских владений в Средней Азии. Защитники Сабрана оказались столь стойкими, а укрепления столь хорошо выстроенными, что Тохтамышу так и не удалось взять крепость. Навстречу войску Тохтамыша выступил из Андижана царевич Омар-Шейх—сын Тимура. Битва с войском Тохтамыша произошла недалеко от Отрара и была проиграна Омар-Шейхом. Таким образом, Тохтамыш мог свободно пройти в Мавераннахр, в цветущую долину Зарафшана. Ограбив по дороге ряд селений и городов, Тохтамыш задумал взять Бухару, однако и здесь, как и у Сабрана, ему не удалось овладеть городом и крепостью. Под стенами Будары Тохтамыш встретил стойкое сопротивление и умелую защиту. Оставив Бухару, отряд тохтамышева войска принялся грабить, окрестности и целые районы Мавераннахра вплоть до берегов Аму-дарьи. Особенно пострадал Зенджир-Сарай, лежавший к западу от Карши в бассейне реки Кашка-дарьи.103

Весть об этом грабительском походе Тохтамыша дошла до Тимура, который в 789 г. х. (= 1387—1388) был в Западном Иране — в городе Ширазе. Выступая в поход на Мавераннахр, Тохтамыш подготовил восстание против Тимура в Хорезме. Сделать это было тем легче, что там еще играла некоторую роль кунгратская династия Суфи, последний представитель которой, Сулейман Суфи, решительно встал на сторону Тохтамыша. Тимур, учитывая все происшедшее, хорошо видел, что Тохтамыш всерьез угрожает не только его завоевательным намерениям в отношении к Ирану, но и самому делу объединения Мавераннахра. Вот почему он счел момент для решительных действий против Тохтамыша вполне назревшим. Первым шагом Тимура в этом направлении был кратковременный — уже пятый — поход в Хорезм с намерением наказать хорезмийцев и их хорезмшаха Сулеймана Суфи за измену. Быстрым маршем он прошел пустынные районы, перешел через канал Багдадек104 и вышел к Ургенчу, Сулейман Суфи, по выражению Шереф-ад-дина Али Иезди, «предпочтя голову престолу и жизнь — дому», убежал к Тохтамышу и, как мы увидим ниже, не покидал его больше в качестве члена его свиты и одного из военачальников его войска.

Захватив и ограбив Хорезм, Тимур быстро овладел Ургенчем. Обозленный поведением хорезмийцев, Тимур в гневе издал приказ в том же 790 г. х. (= 1387—1388) переселить всех жителей в Самарканд, город Ургенч разрушить, а место его засеять ячменем. Приказ полностью выполнить было невозможно, однако попытка сделать все возможное согласно ему была предпринята, и на месте цветущего города оказались полупустынные развалины. В 1391 г., как мы увидим ниже, Тимур сменил гнев на милость и разрешил частично восстановить столицу Хорезма — Ургенч.

Примечания

1. В.Г. Тизенгаузен, ук. соч., т. II, стр. 127. — Издатель и автор примечания 2 (стр. 127) предлагает вместо Секиз-Ягач читать Сенгир-Ягач; ср.: В.В. Бартольд. Очерк истории Семиречья. Изд. Фрунзе, 1943, стр. 72. — Слово «Туйсен» тот же издатель считает сомнительным и предлагает читать «Тюмень» (стр. 127, прим. 3).

2. Писал в начале XIV в.

3. В.Г. Тизенгаузен, ук. соч., т. I, стр. 540—541.

4. В.Г. Тизенгаузен, ук. соч., т. I, стр. 541.

5. В.Г. Тизенгаузен, ук. соч., т. I, стр. 541—542.

6. В.Г. Тизенгаузен, ук. соч., т. I, стр. 213—214 (арабск. текст), стр. 235 (русск. перев.).

7. По-видимому имеется в виду мокша, т. е. мордва.

8. В.Г. Тизенгаузен, ук. соч., т. II, стр. 156.

9. В.Г. Тизенгаузен. ук. соч., т. II, стр. 169.

10. «И приидоша Нагаи, прежде реченные Мангиты» (ПСРЛ, XIX, 1903, стр. 8).

11. Рабочая хроника Института востоковедения, II, Ташкент, 1944, стр. 15.

12. А.Ю. Якубовский. К вопросу о происхождении узбекского народа. Ташкент, 1941.

13. Впрочем, в составе ногаев кроме мангытов были еще и другие этнические элементы, как тюркские, так и монгольские.

14. В.Г. Тизенгаузен, ук. соч., т. II, стр. 221 (персидск. текст), стр. 23 (русск. пер ев.).

15. А.А. Семенов, ук. соч., 13.

16. В.Г. Тизенгаузен, ук. соч., т. II, стр. 221—222 (персидск. текст), стр. 93 (русск. перев.).

17. В.Г. Тизенгаузен, ук. соч., т. II, стр. 226 (персидск. текст), стр. 97 (русск. перев.).

18. В.Г. Тизенгаузен, ук. соч., т. II, стр. 233 (персидск. текст), стр. 128 (русск. перев.).

19. В.Г. Тизенгаузен, ук. соч., т. II, стр. 235 (персидск. текст), стр. 130 (русск. перев.).

20. Низам-ад-дин Шам и, изд. Tauer, персидск. текст, стр. 71 (строчка 4-я снизу); стр. 114 и др.

21. В.Г. Тизенгаузен, ук. соч., т. II, стр. 238 (персидск. текст), стр. 133 (русск. перев.). См. также: ук. соч., т. II, стр. 238 (персидск. текст), стр. 134 (русск. перев.).

22. В.Г. Тизенгаузен, ук. соч., т. II, стр. 178. — Здесь говорилось об отряде узбеков-храбрецов.

23. А.А. Семенов, ук. соч., стр. 14.

24. А.А. Семенов, ук. соч., стр. 14.

25. Наиболее крупные из этих археологических работ:

а) П. Лерх. Археологическая поездка в Туркестанский край в 1567 г. СПб., 1870.

б) А.Ю. Якубовский. Развалины Сыгнака. Сообщ. ГАИМК, т. II, Л., 1929.

в) С 1947 г. в долине нижнего течения Сыр-дарьи начала свои работы археологическая экспедиция А.Н. Бернштама, пока еще не опубликовавшая своего отчета о работе на этом участке. См. также: С.П. Толстов. Города Гузов. Сов. этнограф., 1947, № 3, стр. 55 след.

26. ВСА, II, стр. 390.

27. Худуд ал-алем, изд. В.В. Бартольда, 1930, Л., 246.

28. ВСА, III, стр. 274.

29. Там же.

30. В.В. Бартольд. К истории орошения Туркестана, стр. 148. — Здесь ссылка на рукопись Васыфи Азиатского музея, 568а, л. 94а.

31. Киракос, М., 1858, стр. 221—222. — П. Лерх. Археологическая поездка, стр. 13.

32. А.Ю. Якубовский. Развалины Сыгнака. Сообщ. ГАИМК, т. II, Л., 1929, стр. 123—159.

33. Низам-ад-дин Шами, изд. Tauer, Praha, 1937, персидск. текст, стр. 70 (2-я строчка снизу).

34. Монеты, как известно, не всегда чеканились в столице; например, в Золотой Орде кроме Сарая, Нового Сарая монеты чеканились в ряде других пунктов, как мы и видели выше.

35. А.Ю. Якубовский. Развалины Сыгнака, стр. 154 след.

36. Абу-л-Хайр-хани. Рукопись Ленингр. унив., № 852, лл. 446б, 447а. — В.В. Бартольд. К истории орошения, стр. 151. — В.В. Бартольд, Encyclope lie de l'Islam, статья об Абу-л-Хайре.

37. Шейбаниада, перевод И.Н. Березина, LXV—LXVI след.

38. Читаю по выпискам, любезно предоставленным мне в свое время В.В. Бартольдом. Рукопись из Константинопольской библиотеки Нур османийе (№ 3431, л. 178).

39. Там же, л. 180. — А.Ю. Якубовский. Развалины Сыгнака, стр. 136.

40. В.В. Бартольд. Отчет о командировке в Туркестан. ЗВО, XV, стр. 267—268.

41. Книга Большого Чертежа. Изд. Спасского, 1846, стр. 74.

42. Протоколы Туркестанского кружка любителей археологии, 1901, стр. 92—100.

43. П. Савельев. Джучиды Синей Орды. ТВО, часть III, вып. 2, 1857, стр. 355.

44. В.Г. Тизенгаузен, ук. соч., т. II, стр. 234 (персидск. текст), стр. 129 (русск. перев.).

45. В.Г. Тизенгаузен, ук. соч., т. II, стр. 234 (персидск. текст), стр. 129—130 (русск. перев.).

46. В.Г. Тизенгаузен, ук. соч., т. II, стр. 234 (персидск. текст), стр. 130 (русск. перев.).

47. Сохранились две монеты, имеющие 768 г. х., однако цифровой знак, обозначающий 2, иногда заменялся по небрежности мастера знаком, обозначающим 6, что сделать было легко.

48. Согласно Муиззу, он был сыном царевича Кутлуг-ходжи (В. Г Тизенгаузен, ук. соч., т. II, стр. 61).

49. Трудно установить год, когда кончилась власть Тохтамыш-хана. После 1395 г. он перестал быть всевластным правителем и вел жизнь хана-скитальца. Умер он в 1406 г.

50. В.Г. Тизенгаузен. ук. соч., т. II, стр. 234 (персидск. текст), стр. 129 (русск. перев.).

51. В.Г. Тизенгаузен, ук. соч., т. II, стр. 234 (персидск. текст), стр. 129—130 (русск. перев.).

52. В.Г. Тизенгаузен, у к. соч., т. II, стр. 234 (персидск. текст), стр. 130 (русск. перев.).

53. По-видимому, до этого Мубарек-ходжа-хан не чеканил монеты.

54. В.Г. Тизенгаузен, у к. соч., т. II, стр. 234 (персидск. текст), стр. 130 (русск. перев.).

55. А.Т. Тагирджанов мне любезно указал, что в поэме «Хосров и Ширин» Кутба, в главе «Восхваление Мелике Хан-Мелик» — жены Тинибека, рассказывается, что двор последнего был в Сыгнаке.

56. В.Г. Тизенгаузен, ук. соч., т. II, стр. 234 (персидск. текст), стр. 130 (русск. перев.).

57. В.Г. Тизенгаузен, ук. соч., т. II, стр. 254 (персидск. текст), стр. 130 (русск. перев.).

58. В.Г. Тизенгаузен, ук. соч., т. II, стр. 131.

59. По-видимому Урус-хан вступил на ак-ордынский престол на несколько лет позже, т. е. не раньше 764 г. х.

60. В.Г. Тизенгаузен, ук. соч., т. I, Ибн-Халдун, стр. 374 (арабск. текст), стр. 391 (русск. перев.).

61. В.Г. Тизенгаузен, ук. соч., стр. 374 (арабск. текст), стр. 391 (русск. перев.).

62. Первая же по времени из монет Урус-хана, дошедших до нас, чеканена в Сыгнаке в 770 г. х.

63. В.Г. Тизенгаузен, ук. соч., т. II, стр. 61.

64. Мать Тохтамыша была Кудан-Кунчек (у Гаффари Куй-Кичик) из племени Конгурат [В.Г. Тизенгаузен, ук. соч., т. II, «Аноним Искендера», стр. 137 (персидск. текст), стр. 132 (русск. перев.); Гаффари, там же, стр. 211].

65. В. Г, Тизенгаузен. у к. соч., т. II. Шереф-ад-дин Али Иезди, стр. 146.

66. Киргизская ССР.

67. Низам-а д-дин Шами, персидск. текст, изд. Tauer, стр. 75.

68. В.Г. Тизенгаузен, ук. соч., т. II, Шереф-ад-дин Али Иезди, стр. 147.

69. Не смешивать с Идигу из племени мангыт, известным в русских летописях под именем Едигея.

70. В.Г. Тизенгаузен, ук. соч., т. II, Низам-ад-дин Шами, стр. 107. — Персидск. текст, изд. Tauer, стр. 75. — Шереф-ад-дин Али Иезди, стр. 148.

71. Это сообщение Низам-ад-дина Шами и Шереф-ад-дина Али Иезди, хорошо осведомленных в делах отношений между Тимуром, с одной стороны, и Урус-ханом и Тохтамышем — с другой, находится в противоречии с данными монет, так как у нас имеется монета Урус-хана сарайского чекана 779 г. х.

72. Низам-ад-дин Шами, изд. Tauer, стр. 77. — В.Г. Тизенгаузен, ук. соч., т. II, стр. 108.

73. В.Г. Тизенгаузен, ук. соч., т. II, стр. 150. — Низам-ад-дин Шами дает другую дату — 780 г. х. (= 30 IV 1378 — 18 IV 1379) (изд. Tauer, стр. 77; В.Г. Тизенгаузен, ук. соч., т. II, стр. 108).

74. А. Марков. Инвентарный каталог, стр. 528—529.

75. ПСРЛ, XI, Никоновск. летоп., стр. 68 след., под 6889 г. (1380—1381).

76. ПСРЛ, XI, стр. 60.

77. Там же.

78. Там же, стр. 69.

79. Там же.

80. Там же.

81. ЗВО, III, стр. 6, текст, стр. 4 след. Издание и перевод В. Радлова.

82. ПСРЛ, XVIII, стр. 131—133.

83. ПСРЛ, XXIII, стр. 127 след.

84. ПСРЛ, VI, стр. 98—103.

85. Обе эти повести помещены в Никоновской летописи и представляют близкие друг другу варианты. — ПСРЛ, XI, стр. 71—81.

86. ПСРЛ, VI, стр. 99.

87. ПСРЛ, VI, стр. 98; ПСРЛ, XI, Никоновск. летоп., стр. 71.

88. ПСРЛ. VI, стр. 98.

89. Там же.

90. Там же, стр. 98.

91. Там же.

92. Там же, стр. 99.

93. ПСРЛ, VI, стр. 100.

94. Вестн. Ленингр. унив., 1946, № 3, стр. 66 след. — А.М. Беленицкий. О появлении и распространении огнестрельного оружия в Средней Азии и Иране в XIV—XVI веках. Изв. ТФАН, 1949, № 15, стр. 21 след. — В.Г. Федоров. К вопросу о дате появления артиллерии на Руси. Изд. Акад. артил. наук. М., 1949, стр. 67 след.

95. На это уже обращал внимание В.В. Бартольд в своей небольшой заметке о Тохтамыше (Encyclopédie de l'Islām, под словом «Тохтамыш»).

96. А.А. Марков. Каталог джелаиридских монет, стр. XXV.

97. В.Г. Тизенгаузен, ук. соч., т. II, стр. 226 (персидск. текст), стр. 97 (русск. перев.).

98. Низам-ад-дин Щами, персидск. текст, изд. Tauer, стр. 97.

99. В.Г. Тизенгаузен, ук. соч., т. I, стр 427 (арабск. текст), стр. 441—442 (русск. перев.).

100. Об этом подробно см. ниже.

101. Река в Дагестане.

102. Низам-ад-дин Шами, изд. Tauer, стр. 101—102.

103. В.Г. Тизенгаузен, ук. соч., т. II, стр. 153.

104. Точно местоположение канала Багдадек не известно; по мнению В.В. Бартольда, это один из северных притоков Аму-дарьи (В.В. Бартольд. К истории орошения Туркестана, стр. 87).

Предыдущая страница К оглавлению Следующая страница

 
© 2004—2024 Сергей и Алексей Копаевы. Заимствование материалов допускается только со ссылкой на данный сайт. Яндекс.Метрика