Александр Невский
 

Глава 2. Русские земли после Батыева нашествия

В результате походов объединенных войск Монгольской империи под командованием внука Чингисхана Бату (Батыя) на Северо-Восточную (1237—1238 гг.) и Южную (1239—1241 гг.) Русь и серии политико-административных мер, проведенных завоевателями (в основном в 40-е — 50-е годы XIII в.)1, все русские земли2 попали в зависимость от монгольских ханов. До 60-х годов XIII в. верховными сюзеренами Руси считались монгольские императоры — великие ханы в Каракоруме (столице Монгольской империи). В 60-е годы западный улус империи Чингизидов — т. н. Золотая Орда стала полностью самостоятельным государством, и русские княжества остались в вассальной зависимости только от него3. Правители Орды присвоили себе право утверждать русских князей на столах, получать с русских земель дань — «выход» и другие подати; русские князья обязаны были также предоставлять Орде военную помощь4.

Киевская земля

Во второй половине XII — первой трети XIII в. значение киевского стола значительно снизилось в сравнении с эпохой существования единого Древнерусского государства, но нет оснований полагать, что накануне нашествия он уже не считался «старейшим» столом на Руси5. В повести о битве на Калке Ипатьевской летописи киевский князь назван первым в чине трех, которые «бѣаху старьишины в Русскои земли»6 (Южной Руси). В «Слове о погибели Русской земли» (написанном, вероятно, в начале 1238 г.) Ярослав Всеволодич назван вопреки этикету раньше старшего брата Юрия — великого князя Владимирского («и до нынѣшняго Ярослава, и до брата его Юрья, князя Володимерьскаго») — благодаря тому, что он был в это время киевским князем7.

Киев был взят татарами в разгар борьбы за него между соперничающими князьями, среди которых в это время (см. гл. 1) сильнейшими были Даниил Романович, Михаил Всеволодич и Ярослав Всеволодич. Во время осады городом управлял тысяцкий Даниила Романовича Дмитр. В следующем году в Киев возвращается укрывавшийся перед этим в Венгрии, а затем в Галицко-Волынской земле Михаил Всеволодич Черниговский, но живет не в разоренном городе, а «подъ Кыевомъ во островѣ»8. В 1243 г. Ярослав Всеволодич, великий князь Владимирский, отправился к Батыю и был признан им «старейшим» среди русских князей9. Выражением этого «старейшинства» стало обладание Киевом: когда в 1245 г. Даниил Романович Галицкий отправляется к Батыю и едет через Киев, «обдержащу Кыевъ Ярославу бояриномъ своимъ Еиковичемь Дмитромъ»10. Таким образом, Киев продолжал считаться главным центром Руси. Сам Ярослав, однако, в Киеве не сидел, предпочитая находиться в Северо-Восточной Руси. После отравления Ярослава в 1246 г. в Монголии, куда он отправился ко двору великого хана11, статус киевского стола неясен до 1249 г., когда в Каракоруме Александр Ярославич (Невский) получил «Кыевъ и всю Русьскую землю», а его младший брат Андрей — владимирский стол12. Очевидно, что и в 1249 г. киевский стол продолжает формально считаться главным, поскольку он передан старшему из князей. Но Александр, как княжил до этого времени в Новгороде, так и оставался там после возвращения из поездки по степям13; очевидно в Киеве он, подобно отцу, держал наместника14. В 1252 г. Александр овладевает владимирским столом15 и соединяет под своей властью Владимир и Новгород.

Дальнейшая судьба киевского стола скудно освещена источниками. В Густынской летописи (XVII в.) киевским князем назван брат и преемник Александра Невского на владимирском столе Ярослав Ярославич16, но источник этот слишком поздний, чтобы можно было с доверием отнестить к его сообщению. В Северском синодике упоминается киевский князь Иоанн-Владимир Иоаннович17. Возможно, это представитель ветви Ольговичей, занимавший в конце XIII в. киевский стол18. Не может быть признан достоверным рассказ белорусско-литовских летописей о княжении в Киеве князя Станислава в начале 20-х годов XIV в. и о захвате города великим князем литовским Гедимином19 ввиду его позднего происхождения и явных анахронизмов в перечне действующих лиц20.

В конце XIII столетия Киев утратил роль резиденции митрополита: 1299 г. «митрополитъ Максимъ, не терпя татарьского насилья, оставя митрополью и збѣжа из Киева и весь Киевъ разбѣжалъся, а митрополить иде ко Бряньску и оттоле в Суждальскую землю»21.

Первое бесспорное известие о князе в Киеве после 1249 г. относится к 1331 г. К митрополиту Феогносту, находящемуся тогда на Волыни, приехал на поставление кандидат в новгородские архиепископы Василий. В то же время к митрополиту приехали послы из Литвы, от великого князя Гедимина, желавшие поставить епископом в Пскове (где тогда княжит противник великого князя владимирского и московского Ивана Калиты бывший тверской князь Александр Михайлович) Арсения. Василия митрополит поставил в архиепископы, Арсению отказал, после чего тот отправился в Киев. Василий и его спутники поехали из Волыни под Чернигов, опасаясь литовского нападения. Под Черниговом на новгородцев напал «князь Федоръ киевъскыи со баскакомъ в пятидесят человек розбоемъ»; захватить архиепископа ему не удалось, и тот вернулся в Новгород22. Явная связь действий киевского князя с политикой Литвы (нападение киевского князя на Василия произошло после приезда литовского ставленника Арсения в Киев) говорит о его зависимости от Великого княжества Литовского; наличие при князе баскака указывает на зависимость Киева также от Орды. Поэтому вполне вероятным представляется предположение, что Киевская земля с конца 20-х годов XIV века была разделена на литовскую и ордынскую сферы властвования23, с той оговоркой, что объем власти Великого княжества Литовского над Киевом в этот период остается неясным24. Окончательно Киевская земля была подчинена Литвой при Ольгерде Гедиминовиче в начале 60-х годов XIV века: великий князь литовский посадил в Киеве своего сына Владимира25.

О вассальных княжениях в Киевской земле за период после Батыева нашествия сведений практически нет. В Волынской летописи под 1289 г. упомянут князь Юрий Поросский, служивший Владимиру Васильковичу26. Судя по прозвищу, у него было прежде какое-то княжение в Поросье, т. е. на юге Киевской земли.

Черниговская земля

В Черниговской земле продолжали княжить представители ветви Ольговичей. После гибели в Орде Михаила Всеволодиче (1246 г.)27 черниговский стол занимал, по-видимому, его младший троюродный брат Всеволод Ярополчич, сын Ярополка Ярославича28. Его сменил (примерно в 60-е годы) старший (после Ростислава, обосновавшегося в Венгрии у своего тестя короля Белы IV29) сын Михаила Всеволодиче Роман30.

В северо-восточной части Черниговской земли во второй половине XIII в. происходит выделение нескольких княжеств, которые закрепляются за потомками Михаила Всеволодиче. Это княжество Новосильское, в котором стали править потомки Семена Михайловича, Карачевское, закрепившееся за потомками Мстислава Михайловича, Тарусско-Оболенское, где княжили потомки Юрия Михайловича31. В XIV в. внутри этих княжеств намечается дальнейшее дробление: в Карачевском выделяется Козельский удел, в Новосильском — Белевский, Тарусско-Оболенское делится на Тарусское и Оболенское32.

На юго-востоке Черниговщины, на границе лесостепной зоны, во второй половине XIII в. упоминаются княжества Курское, Рыльское, Воргольское и Липовецкое. Эта территория подвергалась особенно сильному разорению со стороны татар, и с конца XIII в. упоминаний о князьях в этом регионе нет33.

В северо-западной, лесной части Северской земли, более безопасной от наездов татар, появляется Брянское княжество34. Именно в Брянск в 60-е годы XIII века перемещается политический центр Черниговской земли. Здесь княжил Роман Михайлович, одновременно считающийся и черниговским князем; брянским и черниговским князем был и его сын Олег Романович35. Однако после его пострижения в монахи брянский стол остался вакантным и перешел (в конце XIII в.) к князьям из смоленской ветви Ростиславичей.

Прямых сведений о причинах перехода Брянска под власть смоленских князей нет. Между тем этот факт едва ли не уникален, поскольку, как говорилось выше, в домонгольскую эпоху покушений на чужие «родовые» столы почти не было. Не исключено, правда, родство смоленских князей с брянскими по женской линии: матерью сыновей смоленского князя Глеба Ростиславича (ум. 1277 г.) могла быть дочь Романа Михайловича Брянского36. Но после пострижения Олега оставалось немало его родственников — Ольговичей: родных дядьев брянского князя, сыновей Михаила Всеволодичи Черниговского, возможно, уже не было в живых, но здравствовали их сыновья, двоюродные братья Олега; кроме того, возможно, оставил сыновей старший брат Олега — Михаил37. Поэтому реализация наследственных прав Глебовичей на Брянское княжество, если таковые имели место, была бы крайне затруднена. Между тем рассмотрение «брянских событий» в контексте русско-ордынских отношений 80—90-х гг. XIII в. позволяет сделать предположение, что вокняжение смоленских князей в Брянске произошло не без участия Орды.

В 1285 г. Роман Михайлович Брянский совершил поход на Смоленск38. Смоленским князем в это время был Федор Ростиславич, одновременно занимавший стол в Ярославле Федор входил в коалицию князей Северо-Восточной Руси, ориентировавшихся на саранских ханов и противостоявшую князьям, признававшим в это время своим сюзереном правителя западной части Орды — Ногая39. Как раз в 1285 г. из Волжской Орды в Северо-Восточную Русь пришел с ратью призванный князьями «антиногайской» группировки «царевич», но был изгнан их противниками (во главе с великим князем владимирским Дмитрием Александровичем)40. Если поход брянского князя на стольный город Федора Ростиславича стоит в связи с этим событием, то Роман являлся также сторонником Ногая. Такое предположение хорошо объясняет, каким образом осуществлялись контакты между Ногаем и его сторонниками на севере Руси41. Известно, что Брянск был ключевым пунктом на пути из Южной Руси в Северо-Восточную: в 1299 г. митрополит Максим едет туда из Киева именно через Брянск; тем же путем возвращался из Южной Руси и митрополит Феогност в 1331 г.42 Вряд ли маршрут поездок в Орду Ногая мог пролегать западнее, через Смоленское княжество, которым владел Федор Ростиславич, или восточнее, через степи Подонья, находившиеся под контролем Волжской Орды. Кроме того, в сферу влияния Ногая входило Курское княжество (а после того, как местные князья вышли из повиновения, оно было подвергнуто разорению войском, посланным Ногаем)43: вряд ли это было бы возможно, если бы расположенный западнее Чернигов (которым владел брянский князь) был подвластен Волжской Орде.

Князья смоленской ветви овладели Брянском еще в период смоленского княжения Федора Ростиславича (т. е. до 1297 г.); в письме рижского архиепископа к Федору его наместником в Смоленске назван «князь брянский»44. Поскольку после Романа какое-то время должен был княжить Олег, переход Брянска под власть смоленских князей может быть датирован первой половиной — серединой 90-х гг. XIII века45. Именно в это время, в 1293—94 гг., волжский хан Тохта организовал поход против «проногаевской» коалиции князей Северо-Восточной Руси, а в 1296 г. предпринял еще одну демонстрацию силы46. Возможно, уход с политической сцены Олега Романовича и передача Брянска лояльным к Волжской Орде князьям смоленской ветви были составными частями наступления Тохты на сферу влияния Ногая в русских землях. Этой акцией Черниговщина как бы территориально рассекалась надвое и лишалась всяких перспектив политической интеграции: сильнейшее из княжеств Черниговской земли превратилось в смоленский удел.

Брянское княжение было утрачено Ольговичами, но Чернигов оставался в их руках. Любецкий синодик после Олега Романовича титулует «великими князьями» только трех князей этой ветви: Михаила Дмитриевича, Михаила Александровича и Романа Михайловича47. Поскольку, как говорилось выше, великокняжеским титулом в синодике обозначены князья, занимавшие черниговский стол, можно полагать, что именно эти три князя считались черниговскими после Олега. Из них по другим источникам известен только Роман Михайлович. Он упомянут: 1) в договорной грамоте великого князя московского Дмитрия Ивановича с великим князем литовским Ольгердом 1372 г. как союзник Москвы «великий князь Роман»48; 2) в летописном рассказе о походе Дмитрия Ивановича на Тверь в 1375 г. как «Роман Михайлович Брянский»49; 3) в летописном рассказе об отвоевании смоленским князем Юрием Святославичем Смоленска у великого князя литовского Витовта в 1401 г. как «князь Роман брянский» (НIЛ) или «князь великий Роман Михайлович Брянский» (Рогожский летописец); Витовт, согласно Тверской летописи, позже обвинял Юрия в убийстве «великого князя черниговского»50; 4) в синодике недели православия Московского Успенского собора как «великий князь Роман Михайлович Черниговский»51. Происхождение трех названных черниговских князей-Ольговичей неясно. Р.В. Зотов, специально занимавшийся этим вопросом, считал Михаила Дмитриевича внуком Мстислава Святославича, убитого на Калке, Михаила Александровича — внуком Константина Ольговича (Любецкий синодик знает у последнего сына Александра), а Романа — сыном Михаила Александровича52. Но расчет возраста трех этих князей с учетом дат 1223 (гибель Мстислава), 1225 (предполагаемый автором этих строк год смерти Константина, см. гл. 1), первой половины 90-х гг. XIII в. (пострижение Олега Романовича) и второй половины XIV в. (время деятельности Романа Михайловича) делает сомнительным предположение о непрерывности занятия ими черниговского стола: время княжения Михаила Дмитриевича и Михаила Александровича при принятии гипотезы Зотова вряд ли могло выходить за рамки конце XIII — начале XIV в. Можно предполагать, что либо Михаил Александрович — не внук Константина Ольговича и княжил он в Чернигове перед Романом, т. е. в середине XIV в., либо Роман — не сын Михаила Александровича. Возможно, что в начале XIV в. черниговским князем был упомянутый в Любецком синодике ранее Олега Романовича Пантелеймон Мстиславич, который может быть отождествлен с сыном Мстислава Михайловича Карачевского53.

Вероятно, обладание титулом князя черниговского давало основания для владения территорией непосредственно вокруг Чернигова. Размеры этой территории и ее изменения на протяжении второй половины XIII—XIV в. установить невозможно за отсутствием данных. Не исключено также, что во второй половине XIV в., когда южной Черниговщиной овладел Ольгерд, титул черниговского князя стал чисто номинальным: так, в 1372 г. Роман Михайлович выступает как «великий князь» (надо полагать, черниговский) при том, что южная часть Черниговщины явно была тогда в руках Ольгерда, а Роман выступал в стане противников литовского великого князя (будучи союзником Дмитрия Московского). В 1401 г. он, сохраняя титул «великого князя черниговского», является князем брянским и наместничает от Витовта в Смоленске. Маловероятно, чтобы Роман действительно владел Черниговом в эти периоды времени.

В любом случае можно констатировать, что после монголо-татарского нашествия черниговское княжение не закрепилось за какой-либо «субветвью» Ольговичей. Казалось бы, наметилось главенство брянских князей, но оно сошло на нет с переходом Брянска к Смоленскому княжеству. Четыре следующих за Олегом Романовичем Брянским черниговских князя принадлежат к другим субветвям (при этом по меньшей мере к трем разным). Продолжало ли занятие главного стола земли зависеть от старейшинства среди Ольговичей (как в домонгольский период) — неясно.

Князь Роман Михайлович в московско-литовском договоре 1372 г. и в известии Тверского сборника 1404 г. выступает с титулом «великого князя». Имел ли этот титул кто-либо из его предшественников, судить трудно. Черниговские князья упоминаются в летописях только до Романа Михайловича «Старого» включительно54 и «великими» при этом не называются. Таким образом, появление этого титула у черниговского князя произошло между концом XIII в. и 1372 г.55.

В XIV веке на политическую жизнь Черниговщины начинает сильно влиять Литовское княжество. Набеги Литвы на Черниговскую землю начались еще в первой половине XIII в., до татарского нашествия56. В 1263 г. литовский князь Миндовг организовал большой поход на Брянск, но Роман Михайлович разбил литовцев57. Усиление литовского натиска на Черниговщину произошло в третьей четверти XIV века при Ольгерде Гедиминовиче. Около 1360 г. Ольгерд овладел Брянском58, а затем, в течение 60-х — 70-х годов, всей Северской частью Черниговской земли; ее главные центры были распределены между литовскими князьями59.

Верхнеокские княжества были со второй половины XIV века предметом борьбы за влияние между Литвой и Москвой (а отчасти — и Рязанским княжеством). Эта борьба с переменным успехом шла до конца XV столетия, когда территории верховских княжеств по московско-литовским договорам 1494 и 1503 гг. были закреплены за Московским великим княжеством60.

Галицко-волынская земля

В Юго-Западной Руси Даниилу Романовичу после Батыева нашествия наконец удалось восстановить державу отца — объединить под своей властью Волынь и Галичину. Даниил стал княжить в Галиче, а его брат Василько — во Владимире-Волынском. В 1245 г. Даниил отразил попытку Ростислава Михайловича (сына Михаила Всеволодиче Черниговского), ставшего зятем венгерского короля Белы IV, вторгнуться в Галицкую землю с венгерско-польским войском, разгромив его в битве при г. Ярославе. В том же году Даниил направился в Орду и изъявил покорность Батыю. Но зависимость Галицко-Волынского княжества от Орды оставалась номинальной: Даниил начал готовиться к сопротивлению татарам. В первой половине 50-х годов ему удавалось успешно противостоять ордынскому полководцу Куремсе, наступавшему на границы Галичины. Около 1254 г. Даниил принял от римского папы Иннокентия IV королевский титул, рассчитывая (как потом выяснилось, напрасно) на помощь против татар61. Лишь в 1258 г., когда Батый направил к границам Юго-Западной Руси одного из лучших монгольских полководцев — Бурундая, галицкий князь был вынужден признать свою зависимость от Орды. Бурундай двинулся в поход на Литву, и русским войскам пришлось участвовать в этом предприятии. В следующем году ситуация повторилась, только на сей раз поход Бурундая был направлен на Польшу62. Политика использования галицко-волынских князей в походах против соседних государств («метод насильственного союзничества», по определению В.Л. Егорова) проводилась Ордой и впредь: русские войска участвовали в походах на Литву в 1274 и 1277 гг., Венгрию и Польшу в 80-е гг.63

После смерти Даниила Романовича (1264 г.) его брат Василько продолжал владеть Владимиром-Волынским. Один из сыновей Даниила, Мстислав, княжил в Луцке, а другой, Шварн, получил западную (забужскую) часть Волыни. После смерти Василька в 1269 г. Владимир-Волынский перешел к его сыну Владимиру. Но наметившееся было обособление Владимирского княжества в руках особой субветви не реализовалось: умерший бездетным (в 1289 г.) Владимир Василькович завещал свой стол двоюродному брату Мстиславу Даниловичу64.

Что касается Галицкой земли, то здесь распределение столов после смерти Даниила не вполне ясна М.С. Грушевский и А.Е. Пресняков полагали, что и Галичем, и Перемышлем (центром западной Галичины) овладел старший Данилович — Лев65. В.Т. Пашуто оспорил эту точку зрения, посчитав, что Лев княжил в Западной Галичине, а галицким князем был Шварн; лишь после смерти последнего (около 1269 г.) Лев присоединил его владения (вместе с волынским Забужьем) к своим66. И.П. Крипякевич склонился к точке зрения М.С. Грушевского — А.Е. Преснякова67. Предметом спора является единственная фраза Ипатьевской летописи, на основе которой можно строить предположения о владениях этих князей между 1264 и 1269 гг.: «А Левъ нача княжити в Галичѣ и в Холмѣ по братѣ своемь по Шварнѣ»68. Представляется, что эти слова не обязательно трактовать так, что Лев получил и Галич, и Холм после смерти Шварна. Речь может идти о том, что Лев стал теперь княжить не только в Галиче — старой столице Галицко-Волынского княжества, чо и в Холме — новой столице, построенной Даниилом и отданной младшему сыну.

В начале XIV в. Галицко-Волынская Русь была объединена под властью сына Льва Даниловича Юрия. После его смерти и до 1323 г. сыновья Юрия Лев и Андрей княжили соответственно в Галиче и Владимире-Волынском. В 1323 г. Лев и Андрей Юрьевичи умирают при неясных обстоятельствах: не исключено, что их смерть была связана с политикой ордынского правительства хана Узбека, не желавшего усиления Галицко-Волынской земли69. После этого усилилось политическое давление на нее со стороны Польши, Венгрии и Литвы. Местное боярство возвело на княжеский стол сына мазовецкого князя Тройдена и дочери Юрия Львовича — Болеслава, принявшего православие под именем Юрия. Он правил (сохраняя зависимость от Орды) до 1340 г., когда пал жертвой заговора. После этого на Волыни и, вероятно, в Галичине (по крайней мере номинально) вокняжился по соглашению с местным боярством сын великого князя литовского Гедимина Люборт. Усиление позиций Литвы в Юго-Западной Руси вызвало противодействие со стороны Польши, и после продолжительной борьбы, в которой приняли активное участие ордынские силы, в 1352 г. Галицкая земля отошла к Польскому королевству, а Волынь осталась за Великим княжеством Литовским70.

Великокняжеский титул среди галицко-волынских князей не получил распространения. Он употреблен всего по одному разу в отношении Даниила и Василька Романовичей, Владимира Васильковича и Мстислава Даниловича71 (в остальных случаях они именуются просто князьями). В то же время высокую ценность для галицко-волынских князей имел королевский титул, полученный Даниилом: после коронации Даниил последовательно называется «королем»; ко Льву и Мстиславу Даниловичам неоднократно применяется определение «сын короля»72.

Смоленская земля

Смоленское княжество продолжало управляться князьями ветви Ростиславичей. Смена князей на смоленском столе во второй половине XIII века по-прежнему соответствует принципу родового старейшинства. В 1239 г. великий князь владимирский Ярослав Всеволодич сажает в Смоленске Всеволода Мстиславича, младшего брата прежнего князя Святослава73. Позже смоленским столом владеет его младший троюродный брат Ростислав Мстиславич (сын Мстислава Давыдовича, смоленского князя 20-х гг. XIII в.). После смерти Ростислава в Смоленске княжат последовательно его сыновья: Глеб (ранее 1269—1277 гг.), Михаил (1277—1279 гг.) и Федор (1280—1297 гг.). В 1297 г. Александр Глебович, старший племянник Федора (княжившего одновременно в Ярославле — см. об этом ниже), в нарушение «старейшинства» захватывает смоленский стол. Александру в 1313 г. наследует его сын Иван, а тому в 1358 г. — его сын Святослав74. Оба последних князя в момент смерти их отцов были старейшими среди Ростиславичей (не имели живых дядьев), поэтому нет оснований полагать, что наследование ими смоленского стола означало переход от родового принципа наследования (от старшего брата к младшему и от младшего из братьев к старшему племяннику) к отчинному (от отца к сыну).

Во второй половине XIII столетия в составе Смоленской земли образовалось Вяземское княжество. В летописании Северо-Восточной Руси описывается усобица 1299 г.: смоленский князь Александр Глебович осадил г. Дорогобуж, но на помощь дорогобужцам пришел князь Андрей Михайлович Вяземский (сын Михаила Ростиславича); в результате приступ был отбит75. Позже в Вязьме княжит Федор Святославич, двоюродный племянник Андрея (и родной — Александра Глебовича): известно, что в 40-е годы XIV в. он оставил это княжение, ушел на службу к московскому князю Семену Ивановичу (своему зятю) и получил от него в держание Волок76. В письме великого князя литовского Ольгерда константинопольскому патриарху 1371 г. упомянут князь Иван Вяземский, сложивший крестное целование Ольгерду и перешедший на сторону Дмитрия Ивановича Московского77. Это князь Иван Васильевич «Смоленский», участвовавший под началом Дмитрия в походе на Тверь 1375 г.78: в родословных книгах записано, что Иван Васильевич (сын Василия Ивановича, родной племянник смоленского князя Святослава Ивановича), будучи изгнан Ольгердом, ушел к Дмитрию Московскому79. Прежнему вяземскому князю Федору Святославичу Иван Васильевич приходился двоюродным внучатым племянником. В договоре смоленского князя Юрия Святославича с польским королем Ягайло и его братом Скиргайло от 16 сентября 1386 г. упоминается князь Михаил Иванович Вяземский80. Очевидно, это сын Ивана Васильевича (т. е. двоюродный племянник Юрия Святославича)81. В 1403 г., когда Вязьму захватил великий князь литовский Витовт, там находились князья Иван Святославич (брат Юрия Святославича Смоленского) и Александр Михайлович (сын Михаила Ивановича)82. Таким образом, Вяземское княжество за более чем 100 лет своего существования не закрепилось за какой-либо определенной «субветвью» Ростиславичей: там княжили представители не менее чем трех таких субветвей83.

Сходной была ситуация и в Брянском княжестве, перешедшем, как сказано выше, в 90-е годы XIII в. в руки смоленских князей. Здесь первым достоверно известным князем из Ростиславичей был Василий Александрович, второй сын Александра Глебовича (до 1314 г., с перерывом 1309—1310 гг., когда Брянск захватывал его дядя Святослав Глебович); позже в Брянске княжил Дмитрий Романович, сын младшего брата Александра Глебовича Романа (с перерывом 1339—1340 гг., когда брянский стол с помощью Москвы занимал сын Святослава Глебовича Глеб)84. Последним брянским князем из смоленской ветви был (1357 г.) сын старшего сына Александра Глебовича Ивана — Василий Иванович85 (чей сын и внук были вяземскими князьями).

По-видимому, во второй половине XIII в. в составе Смоленской земли, на ее восточной окраине, возникло Можайское княжество. Первым известным можайским князем был Федор Ростиславич, затем ставший (ок. 1260 г.) князем ярославским, а с 1280 г. — одновременно и смоленским86. В конце XIII — начале XIV в. (окончательно в 1303 г.) территория Можайского княжества перешла под власть московских князей87.

Под 1314—1315 гг. в летописях упоминается князь Федор Ржевский, бывший наместником Юрия Даниловича Московского в Новгороде88. По-видимому, это Федор Святославич, позже известный как князь Вяземский: Ржевское княжество примыкало к Вяземскому с севера; очевидно, перейдя на княжение в Вязьму, Федор объединил под своей властью Вяземское и Ржевское княжества и утратил Ржеву вместе с Вязьмой, уйдя в 40-е годы на службу к московскому князю89.

На крайнем северо-востоке Смоленской земли в XIV веке существовали также два крошечных княжества — Фоминское и Березуйское (с центрами в Фомине городке и Березуе близ Ржевы, у границы Тверского княжества). Фоминские князья упоминаются в летописях под 1339 и 1387 гг., известны они и по родословным книгам90. Князь Василий Иванович Березуйский упоминается под 1370 г.91 Свое происхождение как Фоминские, так и березуйские князья вели, по-видимому, от Константина, брата Мстислава Давыдовича (смоленского князя 20-х гг. XIII в.)92.

В целом, хотя и можно говорить об усилении дробления Смоленской земли во второй половине XIII—XIV вв., для нее не стало характерным закрепление удельных княжеств за определенными княжескими линиями (как это имело место в Черниговской земле). Центральная часть земли постоянно оставалась в руках смоленского князя. Ничего не известно об уделах старших сыновей смоленских князей Александра Глебовича (1297—1313 гг.) и Ивана Александровича (1313—1358 гг.) — соответственно Ивана и Святослава. По-видимому, для того, чтобы не усугублять дробление территории, смоленские князья в XIV веке не выделяли старшим сыновьям уделов (во всяком случае крупных)93.

В XIV веке смоленские князья начинают именоваться «великими»: так титулуются Иван Александрович (в договоре с Ригой около 1340 г.94), его преемники Святослав Иванович (в московско-литовской договоре 1372 г., в московско-тверском договоре 1375 г. и в летописи95) и Юрий Святославич (в договоре с Ягайло 1386 г.)96. По-видимому, великокняжеский титул был принят Иваном Александровичем (в промежуток 1313—1340 гг.) и признавался соседями Смоленского княжества.

Есть сведения (правда, отрывочные и разделенные значительными промежутками времени), из которых можно заключить, что в период после Батыеве нашествия смоленские князья признавали политическое старейшинство великих князей владимирских. В 1239 г. великий князь Ярослав Всеволодич выбил из Смоленской земли литовцев и «смольняны урядивъ, князя Всеволода посади на столѣ»97, т. е. возвел на княжение в Смоленске своего ставленника. В 1269 г. смоленский князь Глеб Ростиславич участвует в походе на Новгород великого князя владимирского Ярослава Ярославича98. В 1294 г. третьего В то время по старшинству из смоленских князей Романа Глебовича великий князь Андрей Александрович «посла» (!) с новгородцами воевать шведскую крепость в Корельской земле99. Можно полагать, что Роман был наместником Андрея в Новгороде100. В 1311 г. князь Дмитрий Романович возглавляет новгородские войска в походе на Емь101: новгородским князем в это время был Михаил Ярославич и Дмитрий, видимо, выполнял в Новгороде роль его наместника.

Еще в первой половине — середине XIII в. обозначился натиск на смоленские земли Литвы102. В конце 30-х гг. XIV в. смоленский князь Иван Александрович признавал великого князя литовского Гедимина своим «старейшим братом»103. Наступление Великого княжества Литовского на суверенитет Смоленского княжества натолкнулось на сопротивление занимавших со второй четверти XIV в. великокняжеский стол во Владимире московских князей (не хотевших, видимо, терять собственного сюзеренитета над Смоленском). В 1352 г., после военного похода великого князя Семена Ивановича, Смоленск вернулся под сюзеренитет великого княжества Владимирского104. Во второй половине 50-х годов великий князь литовский Ольгерд совершает несколько походов на смоленские земли, захватывает Ржеву, Белую, Мстиславль105. В 1360 г., когда московские князья временно утратили великокняжеский стол во Владимире, смоленский князь Святослав Иванович был вынужден вновь признать свою зависимость от Литвы, в это же время Ольгерд овладел Брянском106.

Но уже в 1365 г. происходит смоленско-литовская война107. По-видимому, в начале 1368 г. смоленский князь заключает союз с Дмитрием Ивановичем Московским, однако затем Смоленск вновь оказывается в зависимости от Литвы. Смоленские войска участвуют в походах Ольгерда на Москву 1368, 1370 и 1372 гг.108 К середине 70-х годов Смоленск порывает с зависимостью от Ольгерда и вновь входит в союз с Москвой109. В ответ Ольгерд в 1375 г. «повоевалъ Смоленьскую волость»110.

В 1386 году, после заключения Кревской унии Великого княжества Литовского с Польским королевством, брат ставшего польским королем великого князя литовского Ягайлы Скиргайло Ольгердович нанес поражение князю Святославу Ивановичу, выступившему в союзе со старшим братом и соперником Ягайлы Андреем Ольгердовичей и пытавшемуся отвоевать Мстиславль. Князь Святослав погиб в бою, литовская рать пришла к Смоленску, и Скиргайло посадил на смоленское княжение сына Святослава Юрия111, заключившего осенью того же года неравноправный мирный договор со Скиргайло и Ягайло112.

Окончательное падение независимости Смоленска произошло при Витовте. В 1395 г. «князь Витовтъ Литовьскыи взя город Смолнескъ и намѣстникъ свои посади»113. Однако в 1401 г. «прияша смолнянѣ князя своего Юрья Святослалича на княженье, а княжя намѣстника Витовтова князя Романа Бряньского убиша. И приходи князь Витовтъ со всею силою литовьскою къ Смолненску, и стоя под городом 4 недѣли, и биша пушками город, и отъиде от города, съ князем Юрием миръ вземъ по старинѣ; а смолнянѣ съ княземъ Юрьемъ бояръ своих избиша, которыи перевѣт держалѣ ко князю Витовту»114. Но восстановление независимости Смоленского княжества оказалось недолгим. В 1403 г. литовские войска захватили Вязьму — последний из уделов, остававшихся под властью Смоленска115. В 1404 г. Витовт подступил к Смоленску, осаждал город 7 недель — безуспешно116. Но силы были явно неравны, и князь Юрий в том же году выехал «на Москву князю Василью поклонитися, чтобы его поборонилъ от великаго князя Витовта; а в то время перевѣтнице предаша град Смолнескъ князю Витовту Литовъскому»117.

Владимиро-суздальская земля

Северо-Восточная Русь оставалась во владении потомков Всеволода Большое Гнездо. В 1238 г. после гибели Юрия Всеволодича в бою с татарами на р. Сить великим князем владимирским стал Ярослав Всеволодич118. После его смерти главный стол земли занял следующий по старшинству брат Святослав119. Но его права были сразу же оспорены сыновьями Ярослава. Андрей и Александр Ярославичи отправились к Батыю, а от него в Каракорум120. Тем временем Михаил Ярославич согнал своего дядю с владимирского княжения и сам занял великокняжеский стол (1248 г.), но вскоре (зимой 1248—49 гг.) погиб в бою с литовцами121. В конце 1249 г. с ярлыком на Владимир вернулся Андрей Ярославич (Александру, напомним, достался Киев)122. В это время, кроме Святослава Всеволодича, был жив еще один князь, по родовому принципу бывший старше Ярославичей — Владимир Константинович, сын старшего брата Ярослава и Святослава (он умер зимой 1249—1250 гг., сразу после возвращения Александра и Андрея)123. В 1252 г., после того, как Андрей потерпел поражение от посланной Батыем рати Неврюи и бежал в Швецию124, владимирский стол занял Александр Невский (еще при жизни Святослава Всеволодича, умершего в конце 6760 (1252/53) мартовского года)125. После смерти Александра (1263 г.) во Владимире княжили его младшие братья Ярослав (1264—1271 гг.)126 и Василий (1272—1277 гг.), затем старший сын Дмитрий Александрович (1277—1294 гг.), потом его брат Андрей (1294—1304 гг.), активно оспаривавший великое княжение еще при жизни Дмитрия127. Таким образом, родовой принцип наследования с конца 40-х гг. как бы «сужается» — он теперь действует только среди потомства Ярослава Всеволодиче. Скорее всего, это было связано с апелляцией Ярославичей (во время поездки к Батыю и в Каракорум 1247—1249 гг.) к принципу ханского пожалования великокняжеского достоинства: Ярослав был первым великим князем владимирским, чья власть была санкционирована Ордой (1243 г.)128 и тем самым его потомки получали преимущество над другими князьями Северо-Восточной Руси. В пользу этого предположения говорит летописная запись о получении Александром ханского ярлыка на Владимир в 1252 г.: «давше ему старѣишинство во всеи братьи его»129. Речь здесь идет не о старейшинстве среди всех русских князей; признание такого старейшинства за отцом Александра Ярославом в 1243 г. сформулировано во владимирской летописи иначе: «Буди ты старѣи всѣм князем в русском языцѣ»130. Такое «общерусское» старейшинство было получено Александром в 1249 г., когда ему в Каракоруме «приказаша ... Кыевъ и всю Русьскую землю»131. А в 1252 г. Александру было даровано политическое старейшинство среди его родных братьев, и это дало ему право на Владимир. Тем самым Батый признавал, что владимирское великое княжение может принадлежать только потомкам Ярослава Всеволодиче.

В период с нашествия Батыя и до конца XIII в. дробление территории Северо-Восточной Руси усилилось; образовались восемь новых княжеств: Стародубское, Суздальское, Тверское, Галицко-Дмитровское, Костромское, Московское, Городецкое и Белозерское132. В большинстве из них, также как и в выделившихся ранее Ростовском, Ярославском, Углицком, Переяславском и Юрьевском, стали править представители определенных «субветвей» потомков Всеволода Большое Гнездо. Ростовское княжество закрепилось за потомками внука Константина Всеволодиче Бориса Васильковиче, Ярославское — за потомками князя из смоленских Ростиславичей Федора Ростиславича, женившегося на дочери ярославского князя Василия Всеволодиче (внука Константина Всеволодиче), не оставившего мужского потомства, Суздальское — за потомками Андрея Ярославича, Юрьевское — Святослава Всеволодиче, Стародубское — Ивана Всеволодиче, Тверское — Ярослава Ярославича, Московское — Даниила Александровича (младшего сына Александра Невского), Белозерское — Глеба Васильковиче, внука Константина Всеволодиче (в XIV в — до этого Белоозеро принадлежало ростовским князьям), Галицко-Дмитровское — Константина Ярославича, сына Ярослава Всеволодича (в период между 1280 и 1334 гг. разделилось на два — Галицкое и Дмитровское). В Переяславском княжестве княжил старший сын Александра Невского Дмитрий, позже его сын Иван, в Костромском — младший брат Александра Василий Ярославич, в Городецком (в XIV веке его столицей стал Нижний Новгород) — Андрей Александрович и его сын Михаил. Княжеские линии, правившие в трех последних княжествах, быстро прервались, и княжества прекратили свое существование. Не успело закрепиться за определенной линией Углицкое княжество — в начале XIV в. оно вошло в состав Ростовского133.

Помимо этих княжеств, существовало «столичное» — великое княжество Владимирское. Оно выделилось территориально во втором десятилетии XIII века, после смерти Всеволода Большое Гнездо134. После смерти Александра Невского складывается практика, при которой великим княжением владеют представители одного из удельных княжеств (сохраняя его за собой). Поначалу это «представительство» от княжеств подчинено еще принципу старейшинства среди потомков Ярослава Всеволодича: младшие братья Александра Невского Ярослав Тверской и Василий Костромской, старший сын Дмитрий Переяславский, средний — Андрей Городецкий. Последний, однако, уже нарушает этот принцип, стремясь отнять великое княжение у Дмитрия. В XIV в. принцип родового старейшинства перестает действовать: Михаил Ярославич Тверской, занявший великокняжеский стол в 1305 г., был еще старейшим из потомков Ярослава Всеволодича; но Юрий Данилович Московский, приходившийся ему двоюродным племянником, начал борьбу с Михаилом и получил в конце концов великое княжение (1317 г.)135. Потом, еще при жизни Юрия, великое княжение было отдано ханом Узбеком сыну Михаила Тверского Дмитрию, приходившемуся Юрию младшим троюродным братом (1322 г.)136. И позднее ярлыки на великое княжение владимирское выдавались в Орде независимо от родового старейшинства — князьям, представлявшим сильнейшие княжества (тверское, московское, суздальско-нижегородское).

Территория Владимирского великого княжества не оставалась неизменной. В нее вливались выморочные княжества: Костромское (1277 г.), Переяславское (1305 г.), Нижегородское (1320 г.), Юрьевское (40-е гг. XIV в.)137. Значительным было влияние на формирование территории великого княжества со стороны Орды В 1328 г. хан Узбек произвел его раздел на две части: Владимир и территория бывшего Нижегородского княжества достались суздальскому князю Александру Васильевичу, а Кострому и право на новгородский стол (о связи получения этого стола с великокняжеским титулом см. ниже) получил Иван Данилович Московский. В 1341 г. тот же Узбек отдал территорию бывшего Нижегородского княжества суздальскому князю, в результате чего образовалось Суздальско-Нижегородское княжество138.

В период великого княжения Александра Ярославича Невского (1252—1263 гг.) произошло изменение во взаимоотношениях князей Северо-Восточной Руси с Новгородом. Вокняжившись в 1252 г. во Владимире, Александр направляет в Новгород сына Василия. В 1255 г.139 новгородцы изгнали Василия и приняли к себе брата Александра Ярослава. Александр двинулся на Новгород походом, Ярослав бежал, и великий князь владимирский сел на новгородский стол сам («сѣде князь Олександръ на своемь столѣ»)140. В следующем году он вновь сажает в Новгороде Василия, а в 1257 г. смещает его и правит сам до 1259 г., когда оставляет в городе другого сына, Дмитрия141. Но эти князья считались всего лишь наместниками Александра142. Список новгородских князей, помещенный в НIЛ младшего извода, не упоминает ни Василия, ни Ярослава, ни Дмитрия. Ярослав Ярославич и Дмитрий Александрович называются в нем лишь после Александра, когда они были великими князьями владимирскими143. С 50-х годов Новгород признает над собой сюзеренитет очередного великого князя владимирского — он считается и новгородским князем144.

В XIV веке в Северо-Восточной Руси, помимо великого княжения владимирского, появляются еще три великих княжения — Московское, Тверское и Нижегородское145. При этом статус владимирского великого княжения остается более высоким — складывается как бы двухступенчатая иерархия великих княжений. Владимирским столом владеет один из великих князей трех названных княжеств.

Первое упоминание тверского князя с титулом «великий» относится к 1338 г. По свидетельству Рогожского летописца, «князь Александръ Михаиловичь Тфѣрьскыи поиде во Орду. На ту же зиму прииде князь великии Александръ изъ Орды во Тфѣрь»146. По предположению А.Н. Насонова, это известие говорит о пожаловании Александру в Орде титула великого князя тверского147. Александр Михайлович именуется «великим князем» и в договоре Василия Дмитриевича Московского с Михаилом Александровичем Тверским (1396 г.)148. Неясно, носили ли великокняжеский титул преемники Александра на тверском столе — его братья Константин и Василий. Они не называются «великими» ни в договоре 1396 г.149, ни в летописных известиях. Но в жалованной грамоте Василия Михайловича (1362—1364 гг.) он поименован «великии князем»150. Последовательно же этот титул начинает применяться в источниках по отношению к Михаилу Александровичу (сыну Александра Михайловича), занявшему тверской стол в 1365 г.151.

Нижегородское великое княжение было учреждено ханом Узбеком в 1341 г. и передано суздальскому князю Константину Васильевичу152 (вместе с территорией Нижегородского княжества, выделенной из состава великого княжества Владимирского). С великокняжеским титулом упоминаются (в летописных известиях и надписях на монетах) сыновья Константина Дмитрий153 (княжил в Нижнем Новгороде в 1364—1383 гг.) и Борис154 (1383—1388, 1391—1392 гг.) и внук Василий Дмитриевич155 (1388—1391 гг.).

Московские князья с 1328 г. почти все время занимали одновременно владимирский стол (исключая 1360—1362 гг.), но все же есть два свидетельства, которые могут быть истолкованы как указания на существование «отдельного» (от владимирского) московского великого княжения. В грамотах константинопольского патриарха 1393 г. Василий Дмитриевич назван «великим князем Московским и всея Руси»156, т. е. двумя титулами: великого князя московского и великого князя всея Руси (т. е. владимирского — см. ниже)157.

В XIV столетии великие князья владимирские начинают именоваться «великими князьями всея Руси». Первым владимирским князем, по отношению к кому этот титул встречается в источниках, является Михаил Ярославич Тверской (великий князь владимирский в 1305—1317 гг.158). Далее так титулуются (хотя и относительно нечасто) великие князья владимирские из московского дома, начиная с Ивана Калиты159.

По-видимому, определение «всея Руси» появилось как подражание митрополичьему титулу — «митрополит всея Руси»160. Но этот последний титул отражал главенство митрополита над всей русской церковной организацией. Власть же владимирского великого князя распространялась лишь на Северную Русь. Почти одновременно с появлением у него титула «великий князь всея Руси», со второй четверти XIV в., начинает прослеживаться употребление в северо-восточных и новгородских источниках понятия «вся земля Русская» в качестве обозначения только северорусских земель161. Таким образом, собственно «Русской землей» начинает признаваться территория, находящаяся под властью великого князя владимирского. Можно отметить еще одно хронологическое совпадение: титулование главы Северо-Восточной Руси «великим князем всея Руси» появилось вскоре после перенесения туда места пребывания митрополита; митрополит Максим пришел из Киева во Владимир в 1299 г., первый «великий князь всея Руси» Михаил Ярославич вокняжился во Владимире в 1305 г. Очевидно, с переездом во Владимир митрополита можно связывать завершение перехода статуса «общерусской столицы» от Киева к Владимиру. Первый шаг к этому был сделан в 1252 г., когда Александр Невский, признанный в Орде «старейшим» среди русских князей, предпочел номинально высшему, но фактически ничего не дающему политически киевскому княжению стол во Владимире. С рубежа XIII—XIV вв. Владимир приобрел и другой атрибут общерусской столицы — стал местом пребывания митрополита. Это позволило великому князю владимирскому именоваться «великим князем всея Руси»162, а такое титулование, в свою очередь, дало основания считать «Русской землей» территорию, сувереном которой является главный русский князь, занимающий стол в общерусской столице. В то же время такое употребление термина «Русская земля» не означало, что великие князья владимирские отказывались от расширения своей власти на другие территории напротив, титул «великий князь всея Руси» подкреплял притязания на них, проявлявшиеся на протяжении всего XIV столетия163.

С конца 20-х годов XIV века перевес в борьбе за владимирский великокняжеский стол переходит к московским князьям: Ивану Даниловичу Калите (1328—1340 гг.), Семену Ивановичу (1340—1353 гг.), его брату Ивану Ивановичу (1354—1359). После этого только однажды Москва утрачивала контроль над великим княжением: в 1360—1362 гг. по ханскому ярлыку великии князем владимирским был суздальский князь Дмитрий Константинович. Если в этом случае Москве удалось вернуть великокняжеский стол главным образом дипломатическими средствами, то в 1370, 1371 и 1375 гг., когда ярлык на великое княжение владимирское получал у правителя Золотой Орды Мамая тверской князь Михаил Александрович, политический и военный перевес Москвы в Северо-Восточной Руси был уже столь велик, что признание Михаила великим князем владимирским оставалось номинальным; в конце концов в 1375 г он был приведен к покорности военной силой и признал себя «молодший братом» московского князя Дмитрия Ивановича164. В 1382 г (после успешного похода Тохтамыше на Москву) Михаил Тверской отправился в Орду, надеясь вновь получить ярлык на великое княжение владимирское, но Тохтамыш предпочел оставить его за Дмитрием Донским165. Вероятно, здесь сыграли роль не только богатые дары и обещания дани166, но и желание Тохтамыше ввиду предстоящей войны с Тимуром167 иметь сильнейшего русского князя союзником, а не врагом. Со времени великого княжения Дмитрия Донского территория великого княжества Владимирского сливается с территорией Московского княжества168. В московско-литовском (1372 г.) и московско-тверском (1375 г.) договорах великое княжение признается «отчиной» Дмитрия Ивановича, в своем завещании (1389 г.) он передал его сыну Василию как «отчину», без санкции Орды169. Уже с начала (а особенно — с середины) XIV столетия московские князья начали стремиться распространить свой сюзеренитет, помимо Новгородской земли, на Смоленскую и Черниговскую земли (в борьбе с Великим княжеством Литовским)170.

В целом в XIV веке в Северо-Восточной Руси сочетались два процесса: центростремительный, связанный в первую очередь с Тверским и Московским княжествами, и процесс углубления феодального дробления, протекавший в основном в мелких княжества171. Со второй половины столетия процесс консолидации северо-восточных русских земель с центром в Москве начинает брать верх и становиться необратимым. В течение XIV в. в территорию Великого княжества Владимирского были включены (помимо выморочных Переяславского и Юрьевского) удельные княжества в конце 20-х или начале 30-х годов — Углицкое, в конце 50-х — начале 60-х — Галицкое и Дмитровское, в 80-х — Белозерское, в 1392 г. — Нижегородское. К концу XIV столетия в большей или меньшей степени самостоятельными княжествами в Северо-Восточной Руси оставались Тверское, Ростовское, Ярославское, Моложское (отделившееся от Ярославского в 60-е или 70-е годы) и Стародубское172.

Новгородская земля

Политическое развитие Новгородской земли во второй половине XIII—XIV веках характеризуется укреплением республиканских форм правления. Когда в период великого княжения Александра Невского Новгород стал признавать над собой сюзеренитет великого князя владимирского (князья других ветвей, кроме суздальских Юрьевичей, в эпоху после нашествия Батыя в Новгороде уже не появлялись), князья в Новгороде еще обладали реальной исполнительной властью: в компетенцию князя входило утверждение судебных актов, поземельных и имущественных сделок, документов, регулирующих торговые конфликты. Но в конце XIII века происходит изъятие этих вопросов из ведения князя в пользу республиканского судопроизводства173. С этого времени сюзеренитет великих князей над Новгородом носил во многом номинальный характер.

В XIV веке в политике Новгорода важную роль начинают играть взаимоотношения с Литвой. И.Б. Греков считал, что правители Великого Новгорода в этом столетии постоянно лавировали между великим Владимирским княжением и великим княжеством Литовским, приглашая к себе то литовских князей, то «московско-владимирских»174. Однако ставить знак равенства между отношениями Новгорода к Северо-Восточной Руси и к Литве неправомерно. Литовские князья, приходившие в Новгород в XIV веке, не занимали новгородского княжеского стола: им давались новгородским боярским правительством определенные территории в «кормление» с тем, чтобы они обороняли эти земли от Ордена и Швеции175. Когда в 1333 году в Новгород приехал князь Наримант Гедиминович, «даша ему Ладогу, и Орѣховый, и Корѣльскыи и Корѣльскую земли, и половину Копорьи (все это пограничные со шведскими и орденскими владениями земли — А.Г.) въ отцину и в дѣдѣну, и его дѣтемъ»176. Вскоре Наримант оставил Новгород177. В 1379 г. туда приехал его сын Юрий178 и получил, по-видимому, те же волости. В 1383 г. в Новгороде появляется князь Патрикий Наримантович, «и даша ему кормление: Орѣховъ город, Корѣльскыи город, и пол-Копорья города и Луское село»179, т. е. земли того же региона; в следующем году новгородское правительство дало вместо Орехового и Корельского Патрикию Русу и Ладогу180. В 1386 г. Патрикий участвует в обороне Новгорода от войск великого князя Дмитрия Ивановича181. В 1389—1392 гг. в Новгороде пребывает князь Семен (Лугвень) Ольгердович182. Когда он появляется здесь вторично в 1407 г., «даша ему Новгородчи пригороды, которыи былѣ преже сего за ним»183, т. е. и Семен сидел не в самом Новгороде, а в «пригородах» — городах, находящихся под новгородской властью.

Иными были отношения с князьями Северо-Восточной Руси. Великий князь владимирский, как сюзерен Новгородской республики, имел право держать своих наместников в самой ее столице. Великокняжеские «наместники» в Новгороде упоминаются в новгородском летописании XIV в. под 1304, 1312, 1314, 1315, 1316 (наместники Михаила Тверского), 1327, 1333, 1339 гг. (наместники Ивана Калиты), 1342 г. (наместник Семена Ивановича Борис), 1348 г. (наместники Семена Ивановича), 1360 (наместники Дмитрия Константиновича Суздальского, бывшего в то время великим князем владимирским), 1367 г. (наместник Дмитрия Ивановича Московского), 1375 г. (наместник Дмитрия Ивановича Иван Прокшинич), 1386 г. (наместники Дмитрия Ивановича, присланные в Новгород после заключения мира)184. Наместники великого князя фигурируют также в договорных грамотах Новгорода с немцами 1338, 1342, 1370/71, 1371 и 1372 гг. (причем наместник ставится в текстах договоров перед посадником и тысяцким — высшими должностными лицами Новгородской республики; раньше «наместника великого князя» упоминается лишь архиепископ)185.

Безусловно, правящие круги Великого княжества Литовского рассматривали Новгородскую землю как объект своей возможной экспансии, а новгородская верхушка могла видеть в Литве противовес великим князьям владимирским во время конфликтов с ними (недаром появление служилых литовских князей в Новгороде по времени совпадало с конфликтами с владимирскими великими князьями)186. Но эти конфликты не ставили под сомнение тесную политическую связь Новгорода с Северо-Восточной Русью Новгородское правительство могло сталкиваться с великим князем по конкретным политическим вопросам187, могло даже предпочитать одних претендентов на великокняжеский стол другим188, но сюзеренитет великих князей владимирских над Новгородом при этом под сомнение не ставился. Список новгородских князей в XIV веке называет (и следовательно, считает новгородскими князьями) только князей, занимавших (последовательно) великокняжеский владимирский стол: Андрея Александровича Городецкого, Михаила Ярославича Тверского, Юрия Даниловича Московского, Дмитрия Михайловича Тверского, Александра Михайловича Тверского, Ивана Даниловича Калиту, Семена Ивановича, Ивана Ивановича, Дмитрия Константиновича Суздальского, Дмитрия Ивановича Донского, Василия Дмитриевича189.

В XIV столетии только однажды, около 1398 г., в условиях особенно острого конфликта с Москвой из-за Двинской земли190, новгородское правительство, видимо, решило признать сюзеренитет над Новгородом великого князя литовского Витовта, но быстро отказалось от такого шага, что видно из грамоты, присланной Витовтом в Новгород в 1399 г.: «Князь Витовтъ Литовьскыи Кестутьевич присла в Новъгород възметную грамоту, рекъ тако: "обеществовалѣ мя есте, что было вам за меня нятися, а мнѣ было вам княземъ великымъ быти, а вас мнѣ было боронити, и вы за мене не ялися; и новгородци князю Витовту от себе грамоту възметную отослаша"»191, т. е. не признали его претензий.

Разное отношение Новгорода к великим княжествам Владимирскому и Литовскому видно и в титулатуре их правителей, применяемой в новгородском летописании. Владимирские князья XIV в. именуются «великими» гораздо последовательнее, чем литовские: Михаил Ярославич — 1 раз (из трех упоминаний его в период великого княжения), Юрий Данилович — 5 (из 11), Дмитрий Михайлович — 0 (2), Александр Михайлович — 0 (2), Иван Данилович — 16 (20), Семен Иванович — 5 (9), Иван Иванович — 0 (0 — упомянуто лишь о получении им великого княжения в Орде), Дмитрий Константинович — 1 (1), Дмитрий Иванович — 19 (20), Василий Дмитриевич (учитываются только упоминания XIV в.) — 25 (25)192; в то же время Гедимин назван великим князем 2 раза (из 4), Явнут — 1 (1), Ольгерд (в период его великого княжения) — 0 (2), Кейстут — 1 (1), Ягайло — 0 (1), Витовт (учитываются упоминания XIV в.) — 1 (13)193.

Таким образом, тесная политическая связь между Новгородом и Северо-Восточной Русью, установившаяся еще накануне Батыева нашествия и приобретшая форму сюзеренитета великого князя владимирского над Новгородом при Александре Невском, сохранялась на протяжении второй половины XIII—XIV веков.

В центре Новгородской земли, где в домонгольское время иногда существовал особый княжеский стол — Торжке — в период после нашествия собственный князь упомянут только один раз: это Ярослав Владимирович (из Ростиславичей), находившийся там в 1245 г. (в новгородское княжение Александра Невского)194

Псковская земля

В Пскове во второй половине XIII—XIV в. сложилась феодальная республика, по форме правления сходная с Новгородской195.

Вместе с Новгородом Псков, по-видимому, признавал сюзеренитет великого князя владимирского во второй половине XIII196 и в начале XIV в.197 Затем положение изменилось. В 1322—1323 гг., в ходе войны Пскова с Орденом, псковское боярское правительство заключило союз с Литвой198. В 1328 г. лишившийся великого княжения владимирского князь Александр Михайлович Тверской нашел убежище в Пскове; будучи вынужден в следующем году бежать в Литву, он в 1331 г. вернулся и сел на псковское княжение (где пребывал до 1337 г.) «из литовъскыя рукы»199, т. е. как вассал великого князя литовского Гедимина. Позже сюзеренитет великого князя владимирского над Псковом был, вероятно, восстановлен, но в 1341 г., в условиях войны с Орденом, «предашася плесковици Литвѣ, отвергъшеся Новаграда и великого князя»; в Пскове сел сын Ольгерда Андрей, прокняживший там до 1348 г.200 К концу XIV столетия великокняжеский сюзеренитет над Псковом был вновь восстановлен: с рубежа XIV—XV в. появляются прямые известия о получении псковичами князей-наместников от великого князя Василия Дмитриевича Московского201.

Рязанская земля

Рязанская земля во второй половине XIII—XIV вв. сохраняла относительную независимость, хотя находилась в сложном политико-географическом положении, будучи зажата между Золотой Ордой, с чьей территорией она непосредственно граничила, и Северо-Восточной Русью, а со второй половины XIV в. — и подступившим с Запада Великим княжеством Литовским. Столица княжества во второй половине XIII в. переместилась из разоренной Старой Рязани выше по Оке в Переяславль-Рязанский. Сведений о внутриполитической жизни княжества сохранилось мало. Достоверно известно лишь о том. что продолжал существовать особый стол в Пронске202.

В конце XIV — начале XV в. рязанские князья признавали великих князей московских «старейшими братьями»203.

Не выяснен в историографии вопрос, когда рязанские князья начинают именоваться «великими». А.Е. Пресняков предполагал, что этот титул первым присвоил Иван Иванович Коротопол (ум. 1343 г.)204; А.Г. Кузьмин отнес появление великокняжеского титула ко второй половине XIII века205. В. Водов полагает, что нет оснований говорить о наличии этого титула у рязанских князей ранее времени правления Олега Ивановича206.

Последнее мнение представляется наиболее обоснованным: надежные сведения о великокняжеском титуле у рязанского правителя имеются только начиная с Олега. Он именуется «великим» в грамотах своего времени207. Более ранние известия о великокняжеском титуле рязанских князей не позволяют говорить о том, что он утвердился за ними прежде второй половины XIV века. Жалованная грамота Олега Ингваревича 1257 г. (в списке XVIII в.), где он назван «великим князем», скорее всего, поддельна (либо, во всяком случае, имеет подновления текста)208. Титулованию вдовы Романа Ольговиче «великой княгиней» в приписке к Рязанской Кормчей 1284 г. не сопутствует применение великокняжеского титула к кому-либо из названных рядом ее сыновей — Ярослава и Федора209. Грамота рубежа XIII—XIV в с именованием «великим князем» Михаила Ярославича сохранилась в выписке210, титулатура здесь могла быть подновлена Нельзя доверять и «ретроспекции» великокняжеского титула на рязанских князей середины XIII — первой половины XIV в., наблюдающейся в ряде грамот Олега Ивановича и его преемников211.

В московско-литовской докончании 1372 г. «великим князем» назван и пронский князь Владимир (ум. 1372 г.). Этот титул носил и его сын Иван212. Таким образом, в Рязанской земле со второй половины XIV в. существовало два великих княжения213.

Муромская земля

Сведений о Муромском княжестве за вторую половину XIII—XIV вв. крайне мало214. В 50-е годы XIV в. оно, по-видимому, стало зависеть от великого княжества Московского215. Позже (в 80-е годы) Муром, возможно, стал склоняться к союзу с Рязанью. В 1385 г. Дмитрий Донской посылает войска как на Рязань, так и на Муром216. В начале 90-х годов XIV в. Муромское княжество непосредственно входит во владения московских князей217.

Полоцкая земля

В Полоцке в конце 30-х годов XIII века княжил представитель местной ветви Изяславичей Брячислав: в 1239 г. на его дочери женился Александр Ярославич (будущий Невский)218. Возможно, этот брак стоит в связи с действиями отца Александра, Ярослава: в конце 1239 г. он, напомним, успешно воевал с Литвой и возвел своего ставленника на смоленский стол219. В 1245 г. на княжении в Витебске, расположенном между Смоленском и Полоцком, видим сына Александра220 (по-видимому, старшего — Василия). Очевидно, он получил этот стол благодаря родству по матери с полоцкими Изяславичами. Не исключено, что в 1239 г. был установлен сюзеренитет Ярослава Всеволодиче над Смоленском и Полоцком (вместе с Витебском), скрепленный, в частности, браком Александра с полоцкой княжной и последующим вокняжением Александровича в Витебске221. Под 1245 г. в НIЛ говорится, что Александр во время похода против напавших на Торжок и Торопец литовцев «поима сына своего из Витебьска»222. После вокняжения Александра во Владимире (1252 г.) Василий был им посажен на новгородский стол: очевидно, известие 1245 г. надо понимать так, что Василий был выведен отцом из Витебска и позже там не княжил: вряд ли речь может идти о вызове сына с полком на подмогу, т. к. Василию тогда не могло быть более 5 лет и он не был способен участвовать в походе.

В начале 60-х годов в Полоцке княжит литовский князь Товтивил223. В 1263 г. он был убит своим братом Тройнатом, вокняжившимся после убийства Миндовга в Литве224. В грамоте ливонскому магистру и г. Риге 1263 или 1264 г. от лица Полоцка и Витебска выступает литовский князь Гердень225. Из этого документа следует, что некоторое время назад полоцким князем (или вассалом полоцкого князя?) был некий Константин226. Неясно, может ли он быть отождествлен с князем полоцким Константином Безруким, о котором говорится в «Наказании тверского епископа Симеона»227, и с князем Константином, зятем Александра Невского, упоминаемом НIЛ среди участников похода на Юрьев 1262 г. (этот последний Константин во всяком случае не полоцкий князь — в качестве такового выступает Товтивил, также участвовавший в этом походе)228.

В 1265 г., после вокняжения в Литве Воишелка Миндовговича, в грамоте ливонскому магистру и г. Риге полоцким и витебским князем выступает Изяслав (судя по имени, вновь представитель местной династии); Воишелк является его сюзереном («а воли есми Божии и въ Молшелгове»)229. Позднее (примерно в 70-е — 80-е гг.) в Полоцке, очевидно, княжил Константин Безрукий230; к какой ветви он принадлежал, остается неясным231. В начале XIV в. Полоцк окончательно переходит в руки литовских князей: в грамоте полоцкого епископа Якова рижскому епископскому наместнику и г. Риге (около 1309 г.) как сюзерен Полоцка упомянут только правитель Литвы Витень; под 1326 г. в НIЛ полоцким князем назван брат Гедимина Воинь232.

Что касается Витебска, то в первой половине 90-х гг. XIII в. он входил в сферу влияния Смоленского княжества: именно смоленскому князю Федору Ростиславичу жалуется архиепископ Риги на витеблян233. Из его письма может сложиться впечатление, что своего князя в Витебске не было. В 1298 г., однако, видим в Витебске князя Михаила Константиновича234 (сын Константина Безрукого?). Возможно, по смерти Константина Полоцко-Витебское княжество было поделено на сферы влияния между Литвой и Смоленском: Полоцк достался Витеню, а витебский князь Михаил Константинович стал вассалом Смоленска. В приписке к Хронике Быховца говорится, что в 1318 г. Ольгерд Гедиминович женился на дочери последнего витебского князя из Рюриковичей Ярослава Васильевича и после его смерти в 1320 г. стал витебским князем235.

О других бывших вассальных княжениях в составе Полоцкой земли сведения немногочисленны. В НIЛ под 1326 г. упомянут князь Василий Минский он выступает вассалом Гедимина236. Зимой 1339—1340 гг. в походе на Смоленск, возглавляемом послом хана Узбека Товлубием и великим князем владимирским Иваном Калитой, в числе многих других князей участвовал Иван «Друцкий»237. Поход был связан с признанием Смоленском сюзеренитета великого князя литовского Гедимина238, следовательно, можно полагать, что Друцкое княжество, расположенное на юго-востоке Полоцкой земли, в это время Литве не починялось. В духовной грамоте великого князя московского и владимирского Семена Ивановича (1353 г.) упоминается «село в Дмитровѣ, что есмь купил оу Ивана у Дрюцьского»239. Вероятно, князь Иван Друцкий после неудачи смоленского похода был вынужден оставить свой стол и нашел убежище в Северо-Восточной Руси240. Следующее упоминание Друцкого князя относится к 1372 г., и он выступает как литовский вассал: Дмитрий Друцкий участвует в походе на Северо-Восточную Русь, возглавляемом Кейстутом Гедиминовичем241. В жалованной грамоте полоцкого князя Андрея Ольгердовиче (80-е годы XIV в.) в качестве свидетеля выступает князь Василий Друцкий242. Принадлежали друцкие князья к ветви полоцких Изяславичей или к иной, судить трудно243.

* * *

С 30-х годов XIII века известны князья в т. н. «Черной Руси» (территория в верховьях р. Неман, заключенная между Литвой с севера, Полоцкой землей с востока, Турово-Пинской с юго-востока и Волынской с юго-запада). В усобице середины 30-х годов участвует Изяслав «Новгородский», т. е. князь Новгородка «Литовского» (нынешнего Новогрудка) — будучи союзником Даниила, он вместе с Миндовгом нападает на Конрада Мазовецкого244. Позже упоминаются князья Глеб Волковыский, Изяслав Свичлочский, Василько Слонимский245. Судя по набору имен, чернорусские князья относились к ветви полоцких Изяславичей (имена Изяслав, Глеб и Василий в этой ветви встречаются по 3 раза). Самостоятельной роли они не играли: Черная Русь в середине XIII в. является ареной борьбы между галицко-волынскими и литовскими князьями и к концу XIII столетия закрепляется за Литвой246

Турово-Пинская земля

В Турово-Пинской земле во второй половине XIII века известны пинские князья Федор, Демид и Юрий. Они упомянуты в Ипатьевской летописи под 1262 г.247, а два последних — и под 1292 г., причем в последнем случае их отцом назван Владимир248. Возможно, это Владимир Пинский, упоминаемый в конце первого десятилетия XIII в. и под 1229 г.249 Кроме того, в конце XIII века существовал княжеский стол в Степени — городе на юго-западе Турово-Пинской земли. Здесь упоминается князь Иван, сын Глеба, и его сын Владимир250.

Турово-Пинское княжество было слабым политическим образованием и в середине — второй половине XIII в находилось под сильным влиянием Галицко-Волынской Руси и Литвы251. Последний раз пинские князья из потомства Ярослава Святополчича упомянуты под 1292 г., а в период между 1315—1333 г. в Пинске вокняжился сын великого князя литовского Гедимина Наримант252. Очевидно, Турово-Пинская земля полностью перешла под литовскую власть в первой четверти XIV века253.

Переяславская земля

Территория бывшего Переяславского княжества после Батыева нашествия оказалась под непосредственным управлением Орды254. Возможно, в первой половине XIV в. в Переяславле Южном какое-то время княжили представители ветви Ольговичей255. В 60-е годы XIV столетия Переяславская земля вместе с Черниговской вошла в состав Великого княжества Литовского256.

Примечания

1. См.: Насонов А.Н. Монголы и Русь (история татарской политики на Руси) М.—Л., 1940. С. 10—23, 34—35; Греков Б.Д., Якубовский А.Ю. Золотая Орда и ее падение. М.—Л., 1950. С. 218—232; Хорошкевич А.Л. Изменение форм государственной эксплуатации на Руси в середине XIII в. // Общее и особенное в развитии феодализма в России и Молдавии. Проблемы феодальной государственной собственности и государственной эксплуатации (ранний и развитой феодализм). М., 1988.

2. Аргументацию в пользу того, что зависимость от Орды распространялась на все древнерусские территории, см.: Греков И.В. Восточная Европа и упадок Золотой Орды. М., 1975. С. 26—33; Флоря Б.Н. Литва и Русь перед битвой на Куликовом поле // Куликовская битва. М., 1980. С. 145—148.

3. См: Насонов А.Н. Монголы и Русь. С. 11—14, 28—31, 50—51; Егоров В.Л. Историческая география Золотой Орды в XIII—XIV вв. М., 1985. С. 158—160.

4. Насонов А.Н. Монголы и Русь. С. 10—16, 77—78; Хорошкевич А.Л. Указ. соч., Кучкин В.А. Русь под игом: как это было? М., 1991. С. 18—25.

5. Ср. Толочко А.П. Указ. соч. С. 189—191.

6. ПСРЛ. М., 1962. Т. 2. Стб. 741.

7. См.: Горский А.А. Проблемы изучения «Слова о погибели Рускыя земли» // ТОДРЛ. Л., 1990. Т. 43. С. 23—32.

8. ПСРЛ. Т. 2. Стб. 782, 785, 789.

9. Там же. М., 1962. Т. 1. Стб. 470: «Батыи же почти Ярослава великого честью и мужи его и отпусти и рече ему "Ярославе, буди ты старѣи всѣм князем в Русском языцѣ"».

10. Там же. Т. 2. Стб. 806.

11. Там же. Т. 1. Стб. 471; Т. 2. Стб. 808. Путешествия в восточные страны Плано Карпини и Рубрука. М., 1957. С. 34, 77.

12. ПСРЛ. Т. 1. Стб. 472.

13. Там же. Стб. 472—473, НIЛ. М.—Л., 1950. С. 80.

14. Утверждение С.А. Беляевой, что Александр, в отличие от отца, никого в Киев не послал (Беляева С.А. Южнорусские земли во второй половине XIII—XIV вв. Киев, 1982. С. 36) неточно; на этот счет нет известий, но это не значит, что Александрова наместника в Киеве не было — ведь и о наместничестве Дмитра Ейковича мы узнаем не из северо-восточного летописания а из галицко-волынского, и сообщение о нем носит там попутный характер (в связи с проездом через Киев в Орду Даниила Романовича). Предположение Д.Н. Александрова, что около 1250 г. Киевом овладел Даниил Романович, т. к под этим годом в Ипатьевской летописи говорится о его княжении в Киеве (Александров Д.Н. Южнорусские земли (Киевское и Черниговское княжества) во второй половине XIII — начале XIV столетия // Проблемы политической истории и историографии М., 1994. С. 63—64), ошибочно; статья, помеченная в Ипатьевском списке 6758 годом, повествует о событиях 1245 г. (неверная дата появилась при составлении Ипатьевского списка в начале XV в., первоначально Галицкая летопись не имела хронологической сетки, см Грушевский М.С. Хронольогія подій Галицько-Волиньскої літописи // Записки наукового товариства ім. Шевченка. Львів, 1991. Т. 41), а фраза «Данилови Романовичю, князю бывшу велику, обладавшу Рускою землею, Кыевомъ и Володимеромъ и Галичемь» (ПСРЛ. Т. 2. Стб. 808) имеет в виду княжение Даниила в Киеве до Батыева нашествия, в 1240 г.

15. ПСРЛ. Т. 1. Стб. 473.

16. ПСРЛ. Спб., 1843. Т. 2. С. 344.

17. Историко-статистическое описание Черниговской епархии. Чернигов, 1874. Кн. 5. С. 43.

18. См.: Зотов Р.В. О черниговских князьях по Любецкому синодику и о Черниговском княжестве в татарское время. СПб., 1892. С. 115—118.

19. ПСРЛ. М., 1975. Т. 32. С. 37—39, 137, 211—212; М., 1980. Т. 35. С. 95—96, 152—153, 180, 200—201, 221.

20. Грушевский М.С. Очерк истории Киевской земли от смерти Ярослава до конца XIV столетия. Киев, 1891. С. 472—492; Ивакин Г.Ю. Киев в XIII—XIV веках. Киев, 1982. С. 24—27. Предположение В.И. Ставиского о приобретении прав на киевское княжение в первой четверти XIV века вначале галицко-волынскими князьями, затем (в 1314—1315 гг.) Михаилом Ярославичем Тверским, и в 1324 г. — Иваном Даниловичем Калитой (Ставиский В.И. Киевское княжение в политике Золотой Орды (первая четверть XIV в.) // Внешняя политика Древней Руси. Юбилейные чтения, посвящ. 70-летию со дня рождения чл.-корр. АН СССР В.Т. Пашуто. М., 1988. С. 97—99) пока не подкреплено серьезной аргументацией.

21. ПСРЛ. Т. 1. Стб. 485 под 6808 г. ультрамартовским; о дате см.: Бережков Н.Г. Хронология русского летописания. М., 1963. С. 122. Номинально Киев продолжал считаться центром митрополии, но фактически митрополиты с 1299 г. пребывали в основном во Владимире, а с 30-х гг. XIV в. — в Москве (см.: Голубинский Е.Е. История русской церкви. М., 1900. Т. 2. С. 94—96, 133—143).

22. НIЛ. С. 343—344; ПСРЛ. Т. 4. Ч. 1. Вып. 1. С. 263—265; СПб, 1851. Т. 5. С. 219 (Софийская I летопись).

23. Шабульдо Ф.М. Земли Юго-Западной Руси в составе Великого княжества Литовского. Киев, 1987.

24. Неясна и личность князя Федора. В нем предполагали князя из ветви Ольговичей, литовского князя — брата Гедимина, отожествляли с князем Федором Святославичем, упоминаемым в НIЛ под 1326 г (См.: Зотов Р.В. Указ. соч. С. 115, 118—120, 207, 296; Ивакин Г.Ю. Указ. соч. С. 24, Шабульдо Ф.М. Указ. соч. С. 29). Последнее наименее вероятно: Федор Святославич упоминается в 1314—1315 гг. как князь ржевский, а в 40-е годы как князь вяземский и дорогобужский; т. е. владения этого князя были расположены в восточной части Смоленской земли (см.: Горский А.А. Политическая борьба на Руси в начале XIV века и московско-ордынские отношения // Russia mediaevalis. München, 1992. T. VII, 1. S. 101—102, 105, 108—109).

25. Ивакин Г.Ю. Указ. соч. С. 30—31; Шабульдо Ф.М. Указ. соч. С. 57—60. Согласно Густынской летописи, Ольгерд сместил с киевского стола того же князя Федора (ПСРЛ. СПб, 1843. Т. 2. С. 350).

26. ПСРЛ. Т. 2. Стб. 930.

27. Там же. Т. 1. Стб. 471; Т. 2. Стб. 808.

28. Зотов Р.В. Указ. соч. С. 80, 195—196.

29. О судьбе Ростислава см.: Hosch E. Russische Fürsten im Donauraum des 13. Jahrhundert // Münchner Zeitschrift für Balkankunde. München, 1979. Bd. 2.

30. Зотов Р.В. Указ. соч. С. 196, 201.

31. РИИР. М., 1977. Вып. 2. С. 19, 41—43, 112—113; Зотов Р.В. Указ. соч. С. 190—192, 209; Кучкин В.А. Русские княжества и земли перед Куликовской битвой // Куликовская битва. М., 1980. С. 50—51.

32. РИИР. Вып. 2. С. 42—43, 112—113, Зотов Р.В. Указ. соч. С. 190—191, 208, 210; Кучкин В.А. Русские княжества. С. 50.

33. ПСРЛ. Т. 1. Стб. 481—482, Т. 18. С. 79—81; Приселков М.Д. Троицкая летопись. М.—Л., 1950. С. 340—343; Зотов Р.В. Указ. соч. С. 111—112, 198—201.

34. Первое упоминание относится к 1263 г. (ПСРЛ. Т. 2. Стб. 860).

35. Зотов Р.В. Указ. соч. С. 26, 82—86, 191, 196—198.

36. Известно, что у Романа было четыре дочери и он поддерживал в 70-е годы союзнические отношения с Глебом (ПСРЛ. Т. 2. Стб. 862, 872—874). Все брянские князья из смоленской ветви были потомками Глеба Ростиславича; косвенно в пользу предположения, что Роман являлся дедом его сыновей, может свидетельствовать то, что один из них получил имя Роман.

37. Михаил (упоминается один раз в Ипатьевской летописи: там же. Стб. 862), по-видимому, умер раньше отца, поскольку брянский стол наследовал Олег; но можно полагать, что потомство он оставил, т. к. согласно родословным книгам, от Романа Михайловича вели свой род князья Осовецкие (РИИР. Вып. 2. С. 112; Зотов Р.В. Указ. соч. С. 85—86).

38. ПСРЛ. Т. 1. Стб. 482. Предположение, что князь «Роман Брянский», ходивший на Смоленск в 1285 г., — не Роман Михайлович, а Роман Глебович, сын Глеба Ростиславича Смоленского (Голубовский П.В. История Смоленской земли до начала XV века. Киев, 1891. С. 187; Маковский Д.П. Смоленское княжество. Смоленск, 1948. С. 178—179; Дворниченко А.Ю. Русские земли Великого княжества Литовского. СПб., 1993. С. 87; Аверьянов К.А. Московское княжество Ивана Калиты. Присоединение Коломны. Приобретение Можайска. М., 1994. С. 33—34) безосновательно: факт княжения в Брянске в 30—40-е годы XIV в. сына Романа Глебовича Дмитрия не может служить аргументом в пользу того, что и его отец был брянским князем, т. к. порядок занятия брянского стола не основывался на отчинном праве (см. ниже).

39. См.: Насонов А.Н. Монголы и Русь. С. 69—80.

40. ПСРЛ. Пг., 1915. Т. 4. Ч. 1. Вып. 1. С. 246.

41. Эти контакты выражались в поездках князей — вассалов Ногая к своему сюзерену, отправке в его Орду дани, приходе в Северо-Восточную Русь войск от Ногая для поддержки его союзников в борьбе с вассалами сарайского хана (См.: Насонов А.Н. Монголы и Русь. С. 70—78).

42. ПСРЛ. Т. 1. Стб. 485; НIЛ. С. 344.

43. ПСРЛ. Т. 1. Стб. 481—482; Т. 18. С. 79—81; Приселков МД. Троицкая летопись. С. 340—343.

44. Грамоты, касающиеся до сношений Северо-Западной России с Ригою и Готским берегом в XII, XIII и XIV веке. СПб., 1857. № 3; РЛА. СПб., 1868. С. 18. № 34.

45. Недавно было высказано мнение, что Брянское княжество не переходило к смоленским князьям и в нем продолжали княжить Ольговичи (Александров д.н. Указ. соч. С. 98—104). Однако предполагать, что наместником Федора в Смоленске был Ольгович, невозможно: со стороны смоленского князя это означало бы передачу столицы княжества в руки представителя чужой ветви (при этом правителя сильнейшего из княжеств Черниговской земли), со стороны брянского князя — признание своей зависимости от Федора Ростиславича (для чего никаких оснований не было). Известно, что Федор практиковал наместничество в Смоленске своих младших родственников. В 1284 г. его наместником был племянник — Андрей Михайлович (Смоленские грамоты XIII—XIV веков М., 1963 С. 66). Брянские князья первой половины XIV в легко вписываются в генеалогию смоленской ветви, но не черниговской. Д.Н. Александров видит в упоминаемых под 1309—1310 гг. Святославе Глебовиче и Василии Александровиче правнуков Олега Романовича (Александров Д.Н. Указ. соч. С. 97—98, 102—103). Но если учесть, что отец Олега Роман Михайлович родился не ранее 1228 г. (постриги его старшего брата Ростислава состоялись в 1230 г.: НIЛ. С. 699, а этот обряд совершался в трехлетием возрасте), то станет очевидно, что у Олега в 1309—1310 гг. не могло быть взрослых правнуков.

46. ПСРЛ. СПб., 1913. Т. 18. С. 82—83, под 6801 г. мартовским и 6805 г. ультрамартовским.

47. Зотов Р.В. Указ. соч. С. 26—27.

48. ДДГ. М.—Л., 1950. № 6. С. 22; Зотов Р.В. Указ. соч. С. 211—212; Флоря Б.Н. Борьба московских князей за смоленские и черниговские земли во второй половине XIV в. // Проблемы исторической географии России. М., 1982. Вып. 1. С. 71—72. О дате грамоты см.: Кучкин В.А. Русские княжества... С. 89—91.

49. ПСРЛ. Т. 15. Вып. 1. Стб. III; Т. 18. С. 116. В данном случае Роман Михайлович назван «брянским» по своему бывшему княжению, т. к. в это время в Брянске княжил сын Ольгерда Дмитрий (см.: ДДГ. № 6. С. 22).

50. НIЛ. С. 397; ПСРЛ. Т. 15. Вып. 1. Стб. 176; Т. 15. Стб. 471.

51. Древняя российская вивлиофика. М., 1788. Ч. VI. С. 447. Поскольку о Романе Михайловиче в синодике говорится как об «умершем нужною смертию», это явно князь, убитый в 1401 г., а не его двойной тезка XIII века.

52. Зотов Р.В. Указ. соч. С. 25, 90, 95—96, 203, 207—208.

53. Александров Д.Н. Южнорусские земли... С. 103—104.

54. Последний раз он упомянут под 1285 г. (ПСРЛ. Т. 1. Стб. 482).

55. Не исключено, что это было связано с инициативой Ольгерда, чьим вассалом в начале 60-х годов был, по-видимому, Роман Михайлович «младший» (См.: Горский А.А. Брянское княжение в политических взаимоотношениях Смоленска, Москвы и Литвы (XIV в.) // Спорные вопросы отечественной истории XI—XVIII веков. Тезисы докладов и сообщений первых чтений, посвященных памяти А.А. Зимина. М., 1990. С. 57) литовский князь мог таким образом пытаться противопоставить черниговского князя своему главному сопернику — Москве.

56. См.: Пашуто В.Т. Образование Литовского государства. М., 1959. С. 17, 32, 374—375.

57. ПСРЛ. Т. 2. Стб. 860, 861.

58. Флори Б.Н. Борьба... С. 69—70.

59. См.: Зотов Р.В. Указ. соч. С. 125—126, 139—145, 151—152, 212—214; Шабульдо Ф.М. Указ. соч. С. 62, 64—65.

60. См.: Зотов Р.В. Указ. соч. С. 214—218, Любавский М.К. Областное деление и местное управление Литовско-Русского государства ко времени издания первого литовского статута. М., 1892. С. 47—56, Кучкин В.А. Русские княжества... С. 75—76, 78, 80, 91, 100; Флори Б.Н. Борьба... С. 60, 72—76.

61. См.: Пашуто В.Т. Очерки по истории Галицко-Волынской Руси. М., 1950. С. 230—237, 254—260, 272, 282—283.

62. Там же. С. 283—284; Егоров В.Л. Указ. соч. С. 186—189.

63. Пашуто В.Т. Очерки... С. 294, 296—298; Егоров В.Л. Указ. соч. С. 190—192, 202 Русско-татарские походы 1274 г. на Литву и 1287 г. на Польшу организовывались по инициативе князя Льва Даниловича Галицкого (Там же. С. 189—191; Пашуто В.Т. Очерки... С. 294, 296—297).

64. См.: Пашуто В.Т. Очерки... С. 109, 130, 290.

65. Грушевский М.С. Історія України — Руси. Київ, 1905. Т. 3. С. 92; Пресняков А.Е. Лекции по русской истории. М., 1939. Т. 2. С. 39.

66. Пашуто ВТ. Очерки... С. 289.

67. Крип'якевич І.П. Галицько-Волинське князівство. Київ, 1984. С. 105.

68. ПСРЛ. Т. 2. Стб. 870.

69. См.: Шабульдо Ф.М. Указ. соч. С. 9—13, 18—24.

70. См.: Болеслав — Юрий II, князь всей Малой Руси. СПб., 1907; Пресняков А.Е. Лекции по русской истории. М., 1939. Т. 2. Вып. 1. С. 41—43, 66—69, Шабульдо Ф.М. Указ. соч. С. 24—25, 33—50; Крип'якевич І.П. Указ. соч. С. 105—115.

71. ПСРЛ. Т. 2. Стб. 807, 869, 918, 928.

72. Там же. Стб. 932, 935; ДКУ. М., 1976. С. 168.

73. ПСРЛ. Т. 1. Стб. 469.

74. См.: Голубовский П.В. История Смоленской земли. С. 172, 176—177, 179—180, 189—192, 196, 202.

75. ПСРЛ. Т. 1. Стб. 485. О дате см.: Бережков Н.Г. Хронология русского летописания. М., 1963. С. 122. Отчество Андрея известно благодаря его упоминанию в грамоте Федора Ростиславича рижанам 1284 г., где он выступает (без определения «вяземский») в качестве наместника Федора в Смоленске (Смоленские грамоты XIII—XIV вв. С. 66; Голубовский П.В. История Смоленской земли... С. 172—173).

76. РИИР. Вып. 2. С. 165, 169. До него в Вязьме, возможно, княжили его отец Святослав Глебович и брат Глеб Святославич (см.: Горский А.А. Политическая борьба... С. 105).

77. РИБ. 2-е изд. СПб., 1908. Т. 6. Приложение. Стб. 137—140, 147—148.

78. ПСРЛ. Т. 15. Вып. 1. Стб. 110. «Смоленским» здесь Иван назван по принадлежности к смоленскому княжескому дому.

79. РИИР. Вып. 2. С. 26—27.

80. Смоленские грамоты XIII—XIV вв. С. 74.

81. Сам Иван Васильевич погиб в предшествовавшей договору битве смольнян с литовцами под Мстиславлем (ПСРЛ. Т. 15. Вып. 1. Стб. 153; Л., 1925. Т. 4. Ч. 1 Вып. 1. С. 343—344). П.В. Голубовский считал Михаила Ивановича сыном Ивана Александровича (Голубовский П.В. История Смоленской земли. С. 182), а Н.А. Баумгартен — потомком Андрея Михайловича (исходя из априорного представления, что в Вяземском княжестве могли править только представители линии Михайловичей, см.: Baumgarten N. Généalogies des branches régnants des Rurikides du XIIIe au XVIe siècle. Roma, 1934. Table XVII. P. 102—103). При этом П.В. Голубовский не учел письма Ольгерда патриарху, а Н.А. Баумгартен — сведений родословных книг, из-за этого первый не считал Ивана Васильевича вяземским князем, а второй не считал Ивана Вяземского сыном Василия Ивановича.

82. ПСРЛ. Т. 18. С. 150; Т. 4. Ч. 1. Вып. 2. Стб. 394—395; Голубовский П.В. История Смоленской земли. С. 172, 181. Под 1404 и 1406 гг. упоминается князь Семен Мстиславич Вяземский (в первом случае — с братом Владимиром), ушедший из Смоленской земли вместе с князем Юрием Святославичем после взятия Смоленска Витовтом (ПСРЛ. Т. 4. Ч. 1. Вып. 2. С. 395, 404). Княжил ли он в собственно Вязьме и если княжил, то когда — остается неясным, неизвестно и происхождение Семена и Владимира Мстиславичей. Возможно, на последнем этапе своего существования Вяземское княжество находилось в совместном владении нескольких князей.

83. Генеалогия вяземских князей, содержащаяся в Патриаршей редакции родословных книг (60—70-е гг. XVI в., см.: Бычкова М.Е. Родословные книги XVI—XVII вв. М., 1975. С. 59, 65—84, 185, 191) недостоверна: в ней упоминаются лица, носящие те же имена, что и вяземские князья конца XIII — начала XV в. — Андрей, Федор, Иван, Михаил, Александр, но данные об их происхождении не совпадают с тем, что известно из более ранних редакций родословных (Федор Святославич) либо определяется в результате анализа источников, современных эпохе существования Вяземского княжества.

84. См.: Горский А.А. Политическая борьба... S. 94—106. Утверждение А.Ю. Дворниченко, что Дмитрий Романович впервые княжил в Брянске еще до Василия Александровича и был выведен оттуда смоленским князем Александром Глебовичем, посадившим вместо него своего сына (Дворниченко А.Ю. Русские земли Великого княжества Литовского. СПб., 1993. С. 88), не имеет опоры в источниках. Также безосновательно предположение К.А. Аверьянова, что в начале XIV в. Брянск находился в совместном владении трех князей: Романа и Святослава Глебовичей и Василия Александровича (Аверьянов К.А. Указ. соч. С. 37). Источники говорят о борьбе Василия и Святослава за брянский стол, а не о совместном владении им; о княжении в Брянске Романа Глебовича, как сказано выше, сведений вообще нет.

85. ПСРЛ. Т. 15. Вып. 1. Стб. 65; Голубовский П.В. История Смоленской земли. С. 174.

86. РИИР. Вып. 2. С. 27, 101; Экземплярский А.В. Великие и удельные князья Северной Руси в татарский период. СПб., 1891. Т. 2. С. 74—75.

87. Торский А.А. О времени присоединения Можайска к Московскому княжеству // Восточная Европа в древности и средневековье. Спорные проблемы истории. Чтения памяти В.Т. Пашуто. Тезисы докладов. М., 1993.

88. НIЛ. С. 94—95; ПСРЛ. Т. 15. Вып. 1. Стб. 36.

89. См.: Горский А.А. Политическая борьба... С. 101—102, 104, 109. В.А. Кучкин считает, что Ржева в начале XIV в. потеряла значение центра удела, вернувшись под непосредственную власть смоленских князей (Кучкин В.А. К изучению процесса централизации в Восточной Европе (Ржева и ее волости в XIV—XV вв.) // История СССР. 1984. № 6. С. 149—150). Однако факт наместничества Федора в Новгороде не означает, что он не княжил в это время реально в Ржеве (тем более, что Ржевское княжество, занимая северо-восточную часть Смоленской земли, граничило с новгородской территорией). В 1335 г. Иван Калита воевал Осечен и Рясну — городки ржевского удела, захваченные перед этим Литвой (НIЛ. С. 347). Скорее всего, он действовал не в пользу смоленского князя (который примерно в это время признал сюзеренитет Литвы, см. ниже об этом), а в защиту князя, владевшего Ржевои — бывшего подручника его покойного брата Юрия и будущего тестя его сына Семена Федора Святославича. Поэтому полагаем, что лишился Федор Ржевы только в 40-е годы XIV века. Упоминаемый под 1363 г. (без княжеского титула) на московской службе Иван Ржевский (ПСРЛ. Т. 4. Ч. 1. Вып. 1. С. 290) уже не является ржевским князем: в конце 50-х годов Ржева перешла под власть Литвы (Кучкин В.А. К изучению... С. 151—152).

90. ПСРЛ. Т. 15. Вып. 1. Стб. 52; Приселков МД. Троицкая летопись. С. 431, РИИР. Вып.% С. 40, 165.

91. ПСРЛ. Т. 15. Вып. 1. Стб. 94.

92. РИИР. Вып. 2. С. 40, 165; Голубовский П.В. История Смоленской земли... С. 201—202 и родословная таблица; Веселовский С.Б. Исследования по истории класса служилых землевладельцев. М., 1969. С. 363.

93. Можно лишь допустить, что им выделялись незначительные княжения, о которых не сохранилось известий в источниках.

94. Смоленские грамоты. С. 69. Предшественник Ивана Александр Глебович «великим» не именуется ни в летописи, ни в его грамоте рижанам (там же. С. 67). Федор Ростиславич несколько раз назван «великим» (в письме к нему рижского архиепископа и на печатях: Грамоты, касающиеся до сношений Северо-Западной России с Ригою и Готским берегом в XII, XIII и XIV веках СПб, 1857. № 3; РЛА. С. 18. № 34; Смоленские грамоты. С. 53, 63, 66), но он не обозначается так ни в текстах двух своих грамот (Смоленские грамоты. С. 62—63, 66), ни в летописных известиях.

95. ДДГ. № 6, 9. С. 22, 26; ПСРЛ. Т. 15. Вып. 1. Стб. 152.

96. Смоленские грамоты. С. 72.

97. ПСРЛ. Т. 1. Стб. 469.

98. НIЛ. С. 88—89; о дате см.: Янин В.Л. Указ. соч. С. 156.

99. НIЛ. С. 327—328.

100. Утверждение А.Ю. Дворниченко, что Роман в 1293 г. (правильно — 1294 г., см.: Бережков Н.Г. Указ. соч. С. 290) был в Новгороде на княжении (Дворниченко А.Ю. Указ. соч. С. 87) ошибочно: новгородским князем являлся Андрей Александрович (НIЛ. С. 327).

101. НIЛ. С. 93.

102. См.: ПСРЛ. Т. 1. Стб. 447—448 (набег 1225 г.), 469 (1239 г.), НIЛ. С. 82 (набег 1258 г.). Пашуто В.Т. Образование Литовского государства. С. 44.

103. Смоленские грамоты. С. 69—70 (грамота Ивана Александровича рижанам, о ее датировке см.: Усачев Н.Н. К оценке западных внешнеторговых связей Смоленска в XII—XIV вв. // Международные связи России до XVII в. М., 1961. С. 223).

104. См.: Флоря Б.Н. Борьба московских князей... С. 62—65.

105. ПСРЛ. Т. 15. Стб. 65, 68; Кучкин В.А. Русские княжества и земли перед Куликовской битвой. С. 49.

106. См.: Флоря Б.Н. Борьба... С. 69—70.

107. ПСРЛ. Т. 15. Стб. 78—79.

108. См.: Кучкин В.А. Русские княжества... С. 73—77, 80—81, 89—91.

109. См.: Флоря Б.Н. Борьба... С. 73—74.

110. ПСРЛ. Т. 15. Вып. 1. Стб. 113.

111. Там же. Стб. 152—155; Т. 5. С. 239—241, Т. 4. Ч. 1. Вып. 2. С. 343—344. Полоцкие грамоты. М., 1980. Вып. 3. С. 148—149, 157—158.

112. Смоленские грамоты. С. 73—74.

113. НIЛ. С. 387.

114. Там же. С. 397.

115. ПСРЛ. Т. 18. С. 150; Т. 4. Ч. 1. Вып. 1. С. 394—395.

116. Там же. Т. 18. С. 150; НIЛ. С. 398.

117. Там же.

118. ПСРЛ. Т. 1. Стб. 467.

119. Там же. Стб. 471.

120. Там же.

121. См.: Кучкин В.А. Формирование государственной территории Северо-Восточной Руси в X—XIV вв. М., 1984. С. 111, 118.

122. ПСРЛ. Т. 1. Стб. 472.

123. Там же. Стб. 472. Был ли тогда жив младший из Всеволодичей — Иван — неизвестно: последний раз он упомянут под 1246 г. (Там же. Стб. 471).

124. Там же. Стб. 473; НIЛ. С. 304.

125. ПСРЛ. Т. 1. Стб. 473.

126. Старше Ярослава был Андрей Ярославич, вернувшийся на Русь в 1257 г. и княживший в Суздале (см.: Кучкин В.А. Формирование... С. 112). Вероятно, Андрей не мог претендовать на великое княжение как провинившийся перед Ордой, но не исключено, что просто не успел включиться в борьбу: он умер в 1264 г., может быть еще до вокняжения во Владимире Ярослава (ПСРЛ. Т. 18. С. 72).

127. ПСРЛ. Т. 1. Стб. 483—484; Т. 18. С. 72, 74—75, 78—79, 82—83, 86.

128. Там же. Т. 1. Стб. 470.

129. Там же. Стб. 473.

130. Там же. Стб. 470.

131. Там же. Стб. 472.

132. См.: Кучкин В.А. Формирование... Карта на с. 123.

133. Там же. С. 109—125; см. также гл. 4—7.

134. Там же. С. 101.

135. О перипетиях этой борьбы см.: Черепнин Л.В. Образование русского централизованного государства в XIV—XV веках. М., 1960. С. 460—498; Fennell J.L.I. The Emergence of Moscow. 1304—1354. L., 1968. P. 49—51, 60—110; Кучкин В.Д. Повести о Михаиле Тверском. М., 1974; Горский А.А. Политическая борьба...

136. ПСРЛ. Т. 18. С. 89.

137. См.: Кучкин В.А. Формирование... С. 119, 127—140, 142—143.

138. Там же. С. 140—142.

139. НIЛ. С. 80.

140. Там же. С. 80—81.

141. Там же. С. 81—83.

142. Янин В.Л. Новгородские посадники. М., 1962. С. 143—144.

143. НIЛ. С. 163; Янин BЛ. Новгородские посадники. С. 149—151, 158. Список новгородских князей, правда, составлялся в 1423 г., и в нем есть лакуны и неточности, приходящиеся как раз на конец XIII в. (См.: Янин В.Л. К вопросу о роли Синодального списка Новгородской I летописи в русском летописании XV в. // Летописи и хроники. 1980. М., 1981. С. 158—160). Но аналогичную картину рисуют сведения, содержащиеся в договорных грамотах Новгорода с великими князьями Михаилом Ярославичем (1317 г.) и Александром Михайловичем (1327 г.). Обе они перечисляют новгородских князей, начиная с Александра Невского, в связи с приобретением их боярами и служилыми людьми сел на территории Новгородской земли. При этом называются те самые князья, которые сидели на великом владимирском княжении и в том же порядке, в каком они занимали владимирский стол. В грамоте 1317 г.: Александр, Ярослав, Василий (Ярославич, брат Александра), Дмитрий (Александрович), Андрей (Александрович); в грамоте 1327 г.: Александр, Ярослав, Василий, Дмитрий, Андрей, Михаил (Ярославич), Юрий (Данилович Московский), Дмитрий (Михайлович Тверской), см.: ГВНП. М.—Л., 1949. № 12, 14. С. 24, 27. О дате договора с Александром Михайловичем см.: Янин В.Л. Новгородские акты XII—XV вв. Хронологический комментарий. М., 1991. С. 161—163.

144. Янин В.Л. Новгородские посадники. С. 143—144, 148—149.

145. Вероятно, в конце XIV в. титул «великого князя» принял и ярославский князь (см.: Кучкин В.А. Формирование... С. 288, 301).

146. ПСРЛ. Т. 15. Вып. 1. Стб. 48.

147. Насонов. А.Н. Монголы и Русь. С. 101. Критику мнения А.Н. Насонова см.: Клюг. Э. Княжеств о Тверское (1247—1485 гг.). Тверь, 1994. С. 155—157.

148. ДДГ. № 15. С. 42. Вряд ли здесь имеется в виду владимирское великое княжение Александра 1326—1327 гг. (так считает В. Водов. Vodoff W. La titulature princière en Russie du XIe au début XVIe siècle // Jahrbücher für Geschichte Osteuropas. Wiesbaden, 1987. Bd. 35. H. 1. S. 12), поскольку оговаривается, что отношения князей с Новгородом строятся «по старине», как при прежних князьях, в том числе «при великом князѣ Александрѣ Михайловичь, как жил без великого княжения», т. е. в период, когда Александр не был великим князем владимирским. Данная формулировка повторяется в договорах с Москвой тверских князей Бориса Александровича (ок. 1456 г.) и Михаила Борисовича (1462 г.): ДДГ. № 59, 63. С. 188, 203.

149. ДДГ. № 15. С. 42.

150. АСЭИ. М., 1964. Т. 3. С. 152.

151. ДДГ. № 9, 15. С. 25, 28, 41, 43; ГВНП. № 15, 18. С. 29—30, 33, ПСРЛ. Т. 15. Вып. 1. Стб. 79, 81, 84—85, 87—88, 90—97, 99—101, 103—105, 109—110 и др,; Т. 18 С. 107—108.

152. ПСРЛ. Т. 15. Вып. 1. Стб. 54.

153. Там же. Т. 1. Стб. 487—488; Т. 18. С. 115, 134; Т. 15. Вып. 1. Стб. 108, 110, 148—149; Орешников А.В. Русские монеты до 1547 г. М., 1896. С. 175—178. № 843—845.

154. Орешников А.В. Указ. соч. С. 179. № 846.

155. Там же. С. 183—186. № 864—867, 869, 873, 874.

156. РИБ. Т. 6. Приложение. Стб. 266, 278.

157. В докончании Дмитрия Ивановича с его двоюродным братом Серпуховским князем Владимиром Андреевичем имеется формулировка «пожалует нас богъ, наидем тобѣ, князю великому, великое (княжение)» (ДДГ. № 7. С. 23), т. е. Дмитрий, не имея, согласно тексту, в данный момент под своей властью великого княжества Владимирского, остается тем не менее великим князем Но здесь речь идет о ситуации, когда Дмитрий боролся с Михаилом Александровичем Тверским за владимирское великое княжение (около 1372 г.) и часть великокняжеских территорий оставалась за ним (см.: Кучкин В.А. Формирование... С. 253—254); поэтому именование Дмитрия великим князем могло подразумевать не только московское, но и владимирское великое княжение.

158. РИБ. т. 6. Стб. 147 (послание к Михаилу Ярославичу константинопольского патриарха Нифонта); Дьяконов МА. Кто был первый великий князь «всея Руси» // Библиограф. 1889 год. СПб., 1890. № 1.; Кучкин В.А. Повести о Михаиле Тверском. С. 261; Клюг Э. Указ. соч. С. 103, 137, прим. 131.

159. ГВНП. № 84, 86. С. 142—143 (Иван Данилович Калита). № 16. С. 31 (Дмитрий Иванович); Орешников А.В. Материалы к русской сфрагистике // Труды Московского нумизматического общества. М., 1903. Т. 3. Вып. 1. Табл. 1, 3 (Семен Иванович), 6 (Дмитрий Иванович); ДДГ. № 2. С. 11 (Семен Иванович); ПСРЛ. Т. 15. Вып. 1. Стб. 44, 52—53, 62—63, 68 (Иван Данилович Калита, Семен Иванович, Иван Иванович, Дмитрий Иванович); Т. 18. С. 90, 93 (Иван Данилович, Дмитрий Иванович); Приселков МЛ. Троицкая летопись. С. 359, 364 (Иван Данилович, Семен Иванович); НIЛ. С. 363 (Семен Иванович).

160. Дьяконов М.А Указ. соч. С. 12—17. О митрополичьих титулах см.: Кучкин В.А. Повести о Михаиле Тверском. С. 81—82.

161. См.: Флоря Б.Н. Исторические судьбы Руси и этническое самосознание восточных славян в XII—XV веках (К вопросу о зарождении восточнославянских народностей) // Славяноведение. 1993. № 2. С. 53—55. К примерам, приведенным Б.Н. Флорей, следует добавить еще два. В 1358 г. великий князь Иван Иванович не впустил находившегося в Рязанском княжестве ханского посла царевича Мамат-Хожу «во свою очину въ Руськую землю» (ПСРЛ. Т. 15. Вып. 1. Стб. 67; ср.: Т. 18. С. 100); под «Русской землей» имеется в виду территория, подвластная великому князю владимирскому. В 1348 г. великий князь Семен Иванович жаловался хану Джанибеку на великого князя литовского Ольгерда, что тот «съ своею братию царевъ улусъ, а князя великаго отчину, испустошилъ» (Приселков МД. Троицкая летопись. С. 369). Речь могла идти только о нападении Ольгерда с братьями в 1346 г. на новгородские владения (НIЛ. С. 358—359). Таким образом, вырисовывается синонимический ряд: отчина великого князя = Северо-Восточная Русь + Новгородская земля (признающая сюзеренитет великого князя) = Русская земля.

162. Ранее определение «всея Руси» по отношению к князю встречается всего четырежды, и всякий раз речь идет о киевском князе: ПСРЛ. Т. 2. Стб. 289 (Владимир Мономах); РИБ. Т. 6. Стб. 66 (Ростислав Мстиславич в послании константинопольского патриарха Луки Хрисоверга Андрею Боголюбскому); ПСРЛ. Т. 1. Стб. 436 (Юрий Долгорукий в сообщении о смерти его сына Всеволода Большое Гнездо); Памятники литературы Древней Руси. XIII век. М., 1981. С. 74 (Мстислав Романович в житии Авраамия Смоленского).

163. См.: Флоря Б.Н. Борьба московских князей... и ниже параграфы «Рязанская земля» и «Муромская земля».

164. См.: Кучкин В.А. Русские княжества... С. 57—62, 79—83, 98—103.

165. НIЛ. С. 379; ПСРЛ. Т. 4. Ч. 1. Вып. 2. С. 339.

166. См.: Черепнин Л.В. Образование... С. 648—650.

167. О подготовке Тохтамыша к войне с Тимуром в 1382—1384 гг. см.: Егоров В.Л. Указ. соч. С. 218—219.

168. Кучкин В.А. Формирование... С. 144, 316.

169. ДДГ. № 6, 9, 12. С. 22, 26—28, 34.

170. См.: Флоря Б.Н. Борьба московских князей...; Горский АА. Политическая борьба...

171. Кучкин В.А. Формирование... С. 316—317.

172. Там же. С. 197—198, 206—211, 217—218, 230—231, 244—256, 262—263, 271, 283, 301—309.

173. Янин В.Л. Новгородские посадники. С. 165—175.

174. Греков И.Б. Восточная Европа и упадок Золотой Орды. М., 1975. С. 95.

175. О кормлениях литовских и иных служилых князей в Новгородской земле см.: Янин В.Л. Новгородская феодальная вотчина (историко-генеалогическое исследование). М., 1981. С. 213—228.

176. НIЛ. С. 346. Ошибочны поэтому утверждения И.Б. Грекова, что Наримант был наместником Великого княжества Литовского в Новгороде, что он заменил в Новгороде московского князя (Греков И.Б. Восточная Европа и упадок Золотой Орды. С. 44; Греков И.Б., Шахмагонов Ф.Ф. Мир истории: Русские земли в XIII—XV веках. М., 1988. С. 127).

177. В 1338 г. он уже в Литве и вывел из Орехового своего сына Александра (НIЛ. С. 349).

178. Там же. С. 375.

179. Там же. С. 379. Вторично он появляется в Новгороде в 1397 г. (Там же. С. 389).

180. Там же. С. 379. И.Б. Греков, не учитывая эти прямые указания источников, пишет, что Юрий и Патрикий были литовскими наместниками в самом Новгороде (Греков И.Б., Шахмагонов Ф.Ф. Указ. соч. С. 207, 214).

181. ПСРЛ. Л., 1925. Т. 4. Ч. 1. Вып. 2. С. 349; Т. 5. С. 241.

182. НIЛ. С. 383, 385.

183. Там же. С. 400.

184. Там же. С. 332, 335, 337, 341, 345, 351, 356, 360, 367, 369, 373; ПСРЛ. Т. 4. Ч. 1. Вып. 2. С. 347; Т. 5. С. 242. И позднее, в начале XV века, великий князь московский держит наместников в самом Новгороде (НIЛ. С. 400, 413), а Семен-Лугвень Ольгердович может иметь их только в пригородах, данных ему в кормление (Там же. С. 403).

185. ГВНП. № 40—44. С. 71, 73—74, 76, 79. О датах грамот см.: Янин В.Л. Новгородские акты... С. 90—95.

186. Вернадский В.Н. Новгород и Новгородская земля в XV в. М.—Л., 1961. С. 211—212; Янин В.Л. Новгородские посадники. С. 224—225.

187. Как правило, такие конфликты были вызваны великокняжескими поборами, связанными с ордынским «выходом» (См.: Янин В.Л. «Черный бор» в Новгороде XIV—XV вв. // Куликовская битва в истории и культуре нашей Родины. М., 1983).

188. Так было в 1354 г., когда после смерти великого князя Семена Ивановича новгородцы послали в Орду посла с просьбой передать владимирское великое княжение суздальско-нижегородскому князю Константину Васильевичу, что не было выполнено: великим князем стал Иван Иванович Московский (НIЛ. С. 363).

189. Там же. С. 163.

190. См.: Черепнин Л.В. Образование... С. 695—702.

191. НIЛ. С. 393. («не ялися» — чтение Академического и Толстовского списков НIЛ, в Комиссионном ошибочное «нялѣся», см.: там же, прим.).

192. НIЛ. С. 332, 335—338, 340—342, 344—347, 349—355, 357—358, 360, 363, 367, 369, 372—373, 375—377, 380—381, 383, 385, 389—393. Последовательное употребление определения «великий» по отношению к владимирским князьям начинается в новгородском летописании после признания в 50-е годы XIII в его сюзеренитета над Новгородом. Александр Невский, при котором укоренилась эта система отношений, «великим» еще не называется (также как его предшественники Ярослав, Юрий, Константин Всеволодичи; лишь Всеволод Большое Гнездо однажды назван «великим князем» — Там же. С. 49). Впервые так назван его преемник на великокняжеском столе Ярослав Ярославич в сообщении о его смерти (Там же. С. 89). Далее «великими князьями» называются преемники Ярослава Василий Ярославич (Там же. С. 323), Дмитрий Александрович (дважды: Там же. С. 323, 327) и Андрей Александрович (четыре раза: Там же. С. 328, 331, Андрея сменил на великокняжеском столе Михаил Тверской). В договорных грамотах Новгорода с великими князьями владимирскими, составленных от имени Новгорода, титул «великий князь» употребляется начиная с Михаила Ярославича Тверского (ГВНП. № 9, 10, 14. С. 19, 21, 27).

193. НIЛ. С. 341, 343, 345, 353, 358, 371, 374—375, 378, 386—388, 393—396.

194. Там же. С. 79. Упоминаемый под 1340 г. (там же. С. 352) в Торжке князь Михаил Давыдович (из ярославских князей) являлся наместником великого князя владимирского (часть Торжка еще с XII в. принадлежала владимирским князьям, см. Кучкин В.А. Формирование... С. 96—97, 285, 287).

195. См.: Кафенгауз Б.Б. Древний Псков. Очерки по истории феодальной республики. М., 1969. С. 36—71, 85—111; Псков. Очерки истории. Л., 1971. С. 14—41; Колотилова С.М. К вопросу о положении Пскова в составе Новгородской феодальной республики // История СССР. 1975. № 2; Колосова И.О. Посадничество и формирование кончанской системы в Пскове (XIV—XV вв.) // История и культура древнерусского города. М., 1989; Круглова Т.В. Церковь и духовенство в социальной структуре Псковской феодальной республики. Автореф. дис. ... канд. ист. наук. М., 1991. С. 7—10; Янин В.Л. «Болотовский» договор о взаимоотношениях Новгорода и Пскова в XII—XIV веках // Отечественная история. 1992. № 6.

196. См.: Пашуто В.Т. Образование Литовского государства. С. 385—386; Янин В.Л. «Болотовский» договор... С. 6—7.

197. См.: Кучкин В.Л. Формирование... С. 243—244. В договорной грамоте великого князя владимирского Михаила Ярославича с Новгородом (1317 г., о дате см.: Янин В.Л. Новгородские акты. С. 155—160) говорится, что «князь отложилъ нелюбье от Новъгорода, и отъ Пскова, и от пригородовъ» (ГВНП. № 11. С. 23). В 1318 г. псковичи вместе с новгородцами участвуют в походе нового великого князя Юрия Даниловича против Михаила. (НIЛ. С. 338).

198. Псковские летописи. М.—Л. Вып. 1. С. 15—16; М., 1955. Вып. 2. С. 22—23, 89—90; ГВНП. № 37. С. 66; Пашуто В.Т. Образование Литовского государства. С. 55, 60—61, 393—394.

199. НIЛ. С. 38, 341—343, 348; Псковские летописи. Вып. 1. С. 16—17; Вып. 2. С. 23—24, 90—92.

200. НIЛ. С. 354; Псковские летописи. Вып. 1. С. 18—21; Вып. 2. С. 24—25, 92—96, 98—99.

201. Псковские летописи. Вып. 1. С. 26; Вып. 2. С. 30—31, 109. Возможно, сюзеренитет великого князя владимирского был восстановлен ранее, при Дмитрии Донском. В пользу этого говорит формулировка, встречающаяся в псковских летописях под 1375 г.: «При велицѣм князъ Дмитреи (Дмитрии Ивановиче Московском — А.Г.) и при псковском князи Матфѣи, и при посадниць Григории Остафьевиче, псковичи заложиша 4-ю стену каменоу» (Псковские летописи. Вып. 1. С. 23; Вып. 2. С. 28—20, 105). Но позже, в 90-х годах, княживший в Пскове Иван Андреевич (внук Ольгерда), являлся, вероятно, сторонников Витовта (см.: Масленникова Н.Н. Присоединение Пскова к Русскому централизованному государству. Л, 1955. С. 51).

202. Иловайский Д.И. История Рязанского княжества. М., 1858 С. 125—200. Пресняков А.Е. Образование великорусского государства. Пг., 1918. С. 223 258; Кузьмин А.Г. Рязанское летописание. М., 1965. С. 184—246.

203. ДДГ. № 10, 19. С. 29—30, 52, 55 (московско-рязанские договоры 1381 и 1402 гг.).

204. Пресняков А.Е. Образование... С. 231—232.

205. Кузьмин А.Г. Указ. соч. С. 195.

206. Vodoff W. Op. cit. S. 13—14, 27.

207. ДДГ. № 6, 9, 10. С. 22, 28—30 (1372 и 1382 гг.); АСЭИ. Т. 3. М., 1964. С. 350, 353—354 (1371, 1390—1401 гг.); Грамоти XIV ст. Київ, 1974. С. 118. № 61 (1393 г.).

208. АСЭИ. Т. 3. С. 373, 510.

209. Срезневский И.И. Обозрение древних русских списков Кормчей. СПб, 1897. С. 48.

210. АСЭИ. Т. 3. С. 339—340, 507.

211. ДДГ. № 19, 33. С. 53, 85; АСЭИ. Т. 3. С. 348, 351.

212. ДДГ. № 6. С. 22; № 26. С. 68 (1402 г.).

213. В 1371 г. Владимир захватил рязанский стол, но ненадолго (ПСРЛ. Т. 15. Вып. 1. Стб. 99—100). В докончании 1372 г. он назван после Олега, т. е. как великий князь не рязанский, а именно пронский (о дате докончании см.: Кучкин В.А. Русские княжества... С. 89—91).

214. См.: Кузьмин А.Г. Указ. соч. С. 193—195, 200, 206—209, 231, 240, 242—243.

215. Кучкин В.А. Русские княжества... С. 51—52.

216. ПСРЛ. Т. 4. Ч. 1. Вып. 2. С. 347—348.

217. Там же. С. 373; Т. 5. С. 245; Пресняков А.Е. Образование Великорусского государства. С. 331. В договорной грамоте Василия Дмитриевича со своим двоюродным дядей Владимиром Андреевичем Серпуховским (1401—1402 гг.) «Муром с волостми» назван в числе владений великого князя (ДДГ. № 16. С. 44).

218. НIЛ. С. 77.

219. ПСРЛ. Т. 1. Стб. 469.

220. НIЛ. С. 73.

221. Возможно, и Брячислав получил Полоцк из руки Ярослава, хотя не исключено, что он княжил там еще с 1232 г., когда Святослав Мстиславич ушел из Полоцка в Смоленск.

222. НIЛ. С. 79.

223. Там же. С. 83 (1262 г.).

224. Там же. С. 84; ПСРЛ. Т. 2. Стб. 860—861.

225. Полоцкие грамоты XIII — начала XIV в. М., 1077. Вып. 1. С. 85. Был ли Гердень полоцким князем или только посредником при заключении договора, неясно (см.: там же. М., 1980. Вып. 3. С. 115-Пб).

226. Там же. Вып. 1. С. 85: «не въступатися на тую землю, што князь Костянтинъ дал местерю съ своею братьею...» Князь Константин, уступивший часть своей земли Ордену, упоминается также в папской булле 1264 г. и в орденском документе 1366 г. (LECUB. Reval, 1853. Bd. 1. № 380. S. 484—485; Abt. 1. Riga, 1873. Bd. VI. № 2884. S. 217).

227. Памятники литературы Древней Руси. XIII век. М., 1981. С. 464.

228. НIЛ. С. 83.

229. Полоцкие грамоты. Вып. 1. С. 3. А.Л. Хорошкевич предположила, что Изяслав — тот самый князь, о котором говорится в НIЛ под 1263 г. (НIЛ. С. 84), что «тогда Литва посадиша свои князь в Полотьска» (Полоцкие грамоты. Вып. 3. С. 122). Но это произошло после убийства Миндовга и Товтивила, то есть в правление Тройната, а Изяслав был вассалом Воишелка, захватившего власть позже и мстившего за убийство отца (Миндовга). Скорее можно предположить, что этим «своим князем» был Гердень.

230. «Наказание» епископа Симеона, в котором он упомянут, датируется временем до 1289 г. (когда Симеон умер, см.: ПСРЛ. Т. 18. С. 74, 81—82); по мнению В.А. Кучкина, оно было создано между 1268—1271 гг. (Кучкин В.А. Особая редакция «Наказания» Симеона Тверского // Изучение русского языка и источниковедение. М., 1969. С. 243—245).

231. По мнению СВ. Белецкого, в 1267—1285 гг. Полоцком владел псковский князь литовского происхождения Довмонт; но эта точка зрения основывается только на интерпретации данных «Кроники Литовской и Жмойтской» — позднего (XVI в.) источника, достоверность сведений которого сомнительна (См.: Белецкий С.В. К изучению новгородско-псковских отношений во второй половине XIII в. // Археологическое исследование Новгородской земли. Л., 1984; он же. Лично-родовой знак князя Довмонта-Тимофея // Восточная Европа в древности и средневековье. Спорные проблемы истории. Чтения памяти В.Т. Пашуто. Тезисы докладов. М., 1993).

232. Полоцкие грамоты. Вып. 1. С. 37; Вып. 3. С. 123—126; НIЛ. С. 98.

233. Грамоты, касающиеся до сношений Северо-Западной России с Ригою и Готским берегом... № 3; РЛА. С. 18. № 34.

234. РЛА. С. 26—28. № 49 (жалоба рижан витебскому князю)

235. ПСРЛ. Т. 32. М., 1975. С. 173. Родословная витебских князей, приведенная в этой приписке, фантастична, но сведения о последнем витебском князе-Рюриковиче, породнившемся с Ольгердом, по-видимому, можно считать достоверными. См. также: Там же. Т. 35. М., 1980. С. 97, 110, 115, 132, 153—154, 181, 201, 202.

236. НIЛ. С. 98.

237. ПСРЛ. Т. 45. Вып. 1. Стб. 52; Т. 18. С. 93.

238. Насонов А.Н. Монголы и Русь. С. 112—113.

239. ДДГ. № 3. С. 14. О дате грамоты см.: Кучкин В.А. К датировке завещания Симеона Гордого // Древнейшие государства на территории СССР. 1987 год. М., 1989.

240. Не исключено, впрочем, что оставление Иваном Друцкого княжения под натиском Литвы имело место еще до похода на Смоленск.

241. ПСРЛ. Т. 15. Вып. 1. Стб. 100; Т. 4. Ч. 1. Вып. 1. С. 257.

242. Полоцкие грамоты. Вып. 1. С. 44; Вып. 3. С. 149—150.

243. Обзор мнений на этот счет см.: Александров Д.Н., Володихин Д.М. Борьба за Полоцк между Русью и Литвой в XII—XV / веках. М., 1994. С. 66.

244. ПСРЛ. Т. 2. Стб. 776.

245. Там же. Стб. 831, 847, 884.

246. См.: Пашуто В.Т. Образование Литовского государства. С. 367, 375, 378—381, 384, 388—300, 406.

247. ПСРЛ. Т. 2. Стб. 856. Под 1253 г. упоминаются также (без указания имен) пинские князья, а под 1274 г. — пинские и туровские (Там же. Стб. 818, 872). Под 1247 г. назван Михаил из Пинска (Там же. Стб. 789), но из текста неясно, князь ли это.

248. Там же. Стб. 938.

249. Там же. Стб. 720, 754.

250. Там же. Стб. 938.

251. См.: Пашуто В.Т. Образование Литовского государства. С. 378, 380, 383, 388; он же. Очерки истории СССР XII—XIII вв. М., 1960. С. 202.

252. ПСРЛ. М., 1980. Т. 35. С. 97, 110, 115, 132, 153, 181, 202, 222. Хронологические рамки вокняжения Нариманта в Пинске определяются годами вокняжения его отца в Литве (1315 г.) и прихода Нариманта в Новгород на «пригороды» (1333 г.: НIЛ. С. 343).

253. Грушевский А.С. Пинское Полесье. Исторические очерки. Ч. 2. XIV—XV вв. Киев, 1903. С. 1—2.

254. Ляскоронский В. История Переяславской земли с древнейших времен до половины XIII столетия. Киев, 1807. С. 377; Мавродин В.В. Очерки истории Левобережной Украины (с древнейших времен до второй половины XIV века). Л., 1940. С. 299—302; Коринный Н.Н. Переяславская земля в X — первой половине XIII вв. Автореф. дис. ... канд. исто. наук. Киев, 1984. С. 10.

255. См.: Зотов Р.В. Указ. соч. С. 113—114.

256. Шабульдо Ф.М. Указ. соч. С. 62.

 
© 2004—2024 Сергей и Алексей Копаевы. Заимствование материалов допускается только со ссылкой на данный сайт. Яндекс.Метрика