Александр Невский
 

Введение

Предлагаемая вниманию читателя книга посвящена взаимоотношениям Руси с Византией, а также странами Западной Европы и Римом в конце XII — середине XIII вв. Ключевыми событиями этой эпохи стали падение Константинополя, Второго Рима, захваченного крестоносцами в апреле 1204 г., и последовавшая затем упорная борьба греков за возвращение своей столицы. Небывалая прежде катастрофа Византийской империи вызвала значительные изменения в расстановке основных политических сил на международной арене, привела к разрыву традиционных внешнеполитических и культурных связей.

Отмеченные процессы, носившие для своего времени глобальный характер, разумеется, не могли обойти стороной Древнюю Русь. Их влияние затронуло многие сферы не только внешней, но и внутренней политики, отношений между князьями, положения и роли церкви.

Большое внимание в книге уделяется Галицко-Волынской Руси. На протяжении многих столетий этот регион постоянно испытывал значительное влияние со стороны своих европейских соседей и Византии, а правители Галичины и Волыни стремились играть активную роль в международных делах.

Главными героями нашей книги стали галицко-волынские князья Роман Мстиславич и его сын Даниил, а также «великая княгиня Романовая» Евфросиния-Анна. Выбор этот вполне закономерен, поскольку именно правители Галичины и Волыни в рассматриваемое время становятся основными фигурами русско-византийских отношений, а также участниками важнейших исторических событий, связанных с Четвертым Крестовым походом, борьбой за власть в Священной империи, противостоянием императора с римским папой и экуменическими процессами середины XIII в.

Мы старались сосредоточить внимание прежде всего на тех фактах внутренней и внешней политики галицко-волынских князей, которые вызывали и вызывают наибольшие сомнения и споры у исследователей и от изучения которых напрямую зависит общая оценка результатов политической деятельности этих правителей.

Речь идет, в частности, о предложенном Романом Мстиславичем проекте «доброго порядка», имевшем целью изменить всю существующую на Руси систему взаимоотношений между князьями и очень напоминавшем практику избрания короля и императора, применявшуюся в Священной Римской империи. Сведения об этом проекте содержатся только в «Истории Российской» В.Н. Татищева и не имеют никаких параллелей в древнерусских источниках.

В исторических исследованиях в целом дается высокая оценка политической деятельности Романа и его незаурядной личности (хотя этот князь традиционно остается как бы в тени своего более знаменитого сына — князя и короля Даниила Галицкого). Отмечаются, в частности, энергия и сила характера Романа, его многогранная и результативная деятельность, широкие и активные контакты с русскими князьями и половецкими ханами, польским и венгерским государями, германским и византийским императорами.1 По словам Н.Ф. Котляра, «исполненная неожиданных изменений судьба Романа, ставившая его в положение то изгнанника, то победителя и завоевателя» придавала князю «черты одного из тех исторических персонажей, которые логически оказываются в фокусе внимания поэтической памяти народа, выражавшейся в форме былин, песен, легенд и преданий».2

Действительно, Роман Мстиславич — один из излюбленных персонажей устного народного творчества. Память о нем на протяжении многих веков сохранялась не только на Юге, но и на Севере Руси, а также в Польше и Литве, ее можно сравнить разве что с памятью о Владимире Красно Солнышко или Владимире Мономахе. Это обстоятельство питало еще больший интерес исследователей к личности Романа, заставляя выделять его среди множества прочих князей Древней Руси.3

Однако в последнее время наметилась новая тенденция в исторической оценке князя Романа, идущая вразрез со сложившимися представлениями. Тон задают высказывания А.П. Толочко, сделанные по поводу некоторых «татищевских известий», относящихся к истории внутренней и внешней политики галицко-волынского князя. В первую очередь это касается помещенного в «Истории Российской» под 1203 г. сообщения о предложенном Романом проекте «доброго порядка», одним из положений которого была идея избрания киевского великого князя голосами шести старейших князей Руси.

Вероятно, не будь татищевской «Истории», — замечает А.П. Толочко, — Роман Мстиславич фигурировал бы в современной историографии как любопытный персонаж, многолетний возмутитель спокойствия в Южной Руси, внесший свою лепту в общее падение авторитета Киева и киевского князя <...> Татищев же привел несколько текстов, из которых следовало, что Роман был государственным деятелем, мудрым реформатором, незаурядным дипломатом.4

Если исключить из научного оборота упомянутые татищевские тексты, то, как утверждает новейший исследователь, Роман едва ли смог бы заслужить ту высокую репутацию, которой он пользуется в историографии. Этот князь — «по преимуществу скандалист и склочник», «князь второго плана», «проживший жизнь бездарно и окончивший ее по недоразумению, погибнув в случайном столкновении».5

Подобные оценки представляются нам слишком поспешными. Хочется спросить сурового новейшего критика: а как же быть с той действительно высокой репутацией, которой пользовался Роман уже у своих современников — русских и польских летописцев XIII в., — репутацией, которая никак не могла зависеть от текстов Татищева или мнений новейших историков? Нельзя забывать, что древнерусские летописцы видели в Романе Мстиславиче великого князя, самодержца и даже царя.6 «Великим князем» называет его новгородский паломник и писатель начала XIII в. Добрыня Ядрейкович, ставший впоследствии архиепископом Антонием.7 Вовсе не питавший к Роману добрых чувств польский хронист Винцентий Кадлубек, также бывший его современником, признавал, что галицко-волынский князь «в короткое время вознесся так высоко, что стал полновластно управлять почти всеми русскими землями и князьями».8

Тем не менее обличительный пафос высказываний А.П. Толочко по поводу «татищевских известий» о Романе Мстиславиче, по-видимому, произвел сильное впечатление на некоторых современных исследователей, пересмотревших свои прежние взгляды в отношении этих известий.

К примеру, можно указать на эволюцию взглядов Н.Ф. Котляра. В недавнем прошлом историк убежденно доказывал вероятность сообщения «Истории Российской» о проекте «доброго порядка», полагая, что источником его была начальная часть Галицко-Волынской летописи за первые пять лет XIII в., содержавшая жизнеописание Романа Мстиславича, не сохранившееся до нашего времени.9 В дальнейшем Котляр отказался от своих слов, посетовав, что испытывал в свое время сильное влияние идей Б.А. Рыбакова и потому не мог быть объективным в отношении оценки татищевского известия о проекте Романа.

«Вслед за Б.А. Рыбаковым и другими учеными автор этих строк признал документ (проект "доброго порядка". — А.М.) заслуживающим доверия, — пишет Н.Ф. Котляр. — Однако недавно А.П. Толочко подверг его источниковедческому анализу и сопоставил с политическими идеями 20-х-30-х годов XVIII в., которые вызревали среди передовых кругов дворянства Российской империи. Историк признал его произведением, вероятнее всего, самого Татищева, политическим памфлетом, направленным на пропаганду ограничения самодержавия в России. Его аргументы представляются вероятными».10

На этом перемены во взглядах Н.Ф. Котляра не закончились. Через некоторое время историк стал склоняться к своим прежним выводам, полагая, что все-таки «не исключена возможность заимствования» Татищевым Романова проекта из «утраченной начальной части Галицко-Волынской летописи за первые пять лет XIII в.».11 В последней своей работе, содержащей биографический очерк о Романе, Котляр вообще не упоминает о проекте 1203 г.12

Не менее значительным колебаниям подвержены взгляды Котляра и по поводу известия Татищева о посольстве к Роману римского папы, помещенного в «Истории Российской» под 1204 г. В одной из недавних своих работ историк характеризует его как «интересный рассказ», который, «возможно, происходит из какого-то древнего, современного галицко-волынскому князю источника».13 В новом издании той же работы Котляр преподносит рассказ о папском посольстве в Галич лишь как «забавную историю», происходящую из «легендарного источника». «Некоторые историки считали этот рассказ Татищева заслуживающим доверия, — продолжает Котляр. — Однако, как мне кажется, эта история — не что иное, как реминисценция позднейших переговоров между сыном Романа Даниилом и папским престолом».14

Очевидно, в своей переоценке известия о переговорах Романа с папой, как и в случае с сообщением о проекте «доброго порядка», Н.Ф. Котляр поддался влиянию умозаключений А.П. Толочко, доказывающего, что это известие будто бы было придумано самим Татищевым и не имеет к Роману Мстиславичу никакого отношения.15 Впрочем, взгляды Толочко по данному вопросу не отличаются последовательностью: еще недавно он воспринимал известие о папском посольстве в Галич как отображающее достоверный исторический факт.16

Столь же неоднозначно обстоит дело с изучением вопроса о причинах и обстоятельствах последнего похода Романа Мстиславича, закончившегося его гибелью летом 1205 г. у польского города Завихоста. Древнерусские, польские и западноевропейские источники содержат весьма противоречивые сведения на этот счет, что обусловило наличие множества разноречивых и порой взаимоисключающих предположений у исследователей.

Часть современных историков на основании сообщения Хроники Альбрика из монастыря Трех Источников (Шампань, Франция) склоняется к мысли о том, что поход Романа в действительности был направлен в Саксонию и что галицко-волынский князь тем самым намеревался принять участие в борьбе за верховную власть в Священной империи между Вельфами и Штауфенами. Другие исследователи сомневаются в достоверности подобных сведений и отдают предпочтение сообщениям древнерусских и польских источников, в особенности «Истории» Яна Длугоша, объясняя события 1205 г. исключительно в контексте польско-русских отношений.17

Особого упоминания заслуживают известия Длугоша и Густынской летописи о бегстве в Галицкую землю к Роману Мстиславичу византийского императора Алексея III из осажденного крестоносцами Константинополя. Эти известия еще не получили всестороннего научного изучения. Аргументы Н.Ф. Котляра и И. Грали, доказывающих, что подобного факта в действительности не могло быть,18 на наш взгляд, требуют пересмотра.

Также требует более тщательного изучения вопрос о русско-византийском военно-политическом союзе конца XII — начала XIII вв., скрепленном династическим браком между галицко-волынским князем и одной из родственниц василевса. Идентификация «византийской» супруги Романа Мстиславича, оставившей заметный след в истории Руси, представляет, на наш взгляд, важную исследовательскую задачу, решению которой посвящен один из разделов настоящей работы.

«Византийское» наследие Романа Мстиславича и «великой княгини Романовой» находит яркое выражение в политике, титулатуре, атрибутах власти и священных реликвиях галицко-волынских князей, в их совершенно не типичном для Рюриковичей именослове, а также в обширной строительной и учредительной деятельности.

Родственные связи Евфросинии Галицкой предопределили возникновение нового направления внешней политики русских князей — австрийского. Родством с Бабенбергами по женской линии объясняются участие Романовичей в борьбе за «австрийское наследство» и, в частности, попытка Романа Даниловича овладеть австрийским престолом в 1252—1253 гг.

Высокое происхождение и родственные связи «великой княгини Романовой» обеспечили широкое международное признание ее сыновьям и внукам и обусловили их участие в важнейших делах мировой политики середины XIII в. Многие факты такого рода до настоящего времени остаются практически не изученными, как, например, отношения Даниила Галицкого с германским императором Фридрихом II и правителями Никейской империи, а также роль галицко-волынского князя в судьбе австрийского герцога Фридриха II Воинственного.

Без учета «византийского» фактора внешней политики Даниила Галицкого невозможно правильно определить значение его коронации в 1253 г., а также церковной унии с Римом, на которую согласился князь. Эти события явились частью более широких экуменических процессов, инициированных папой Иннокентием IV и никейским императором Иоанном III Ватацем. Сближение с Римом галицко-волынского князя в значительной мере было обусловлено задачами внешней политики Никеи по возвращению Константинополя и возрождению Византийской империи и прекратилось в связи с отказом Никейского двора от курса на компромисс с Западом.

Таким образом, мы видим, что история взаимоотношений Руси, Византии и Западной Европы в конце XII — середине XIII вв. нуждается в дальнейшем изучении. Требуют определенного пересмотра вопросы, традиционно обсуждаемые в литературе, и, вместе с тем, должен быть поставлен ряд новых вопросов, не ставших еще предметом изучения историков.

Примечания

1. Наиболее полный общий обзор отечественной и зарубежной литературы XVIII—XX вв., посвященной Роману Мстиславичу см.: Головко О.Б. Князь Роман Мстиславич та його доба. Нариси з історії політичного життя Південної Русі XII — початку XIII століття. Київ, 2001. С. 16—38. В книге также даются обзоры мнений исследователей по многим частным вопросам, относящимся ко внутри- и внешнеполитической деятельности Романа.

2. Котляр Н.Ф. Даниил, князь Галицкий: документальное повествование. СПб.; Киев, 2008. С. 48.

3. Жданов И.Н. Песни о князе Романе // Жданов И.Н. Русский былевой эпос: исслед. и мат-лы. СПб., 1895; Грушевський М.С. Історія української літератури. Т. III. Київ, 1993. С. 198—200, 228; Т. IV, кн. 1. Київ, 1994. С. 61, 122—126; Рыбаков Б.А. Древняя Русь. Сказания. Былины. Летописи. М., 1963. С. 152—153.

4. Толочко А.П. «История Российская» Василия Татищева: источники и известия. М.; Киев, 2005. С. 327—328.

5. Там же. С. 324.

6. ПСРЛ. Т. II. М., 1998. Стб. 715, 808.

7. Путешествие новгородского архиепископа Антония в Царьград в конце 12-го столетия. С предисловием и примечаниями П. Савваитова. СПб., 1872. Стб. 88—89.

8. Щавелева Н.И. Польские латиноязычные средневековые источники: тексты, перевод, комментарий. М., 1990. С. 112.

9. Котляр М.Ф. 1) Данило Галицький. Київ, 1979. С. 20; 2) Формирование территории и возникновение городов Галицко-Волынской Руси IX—XIII вв. Киев, 1985. С. 119—121.

10. Котляр М.Ф. Галицько-Волинська Русь. Київ, 1998 (Україна крізь віки Т. 5). С. 158.

11. Котляр М.Ф. Данило Галицький. Біографічний нарис. Київ, 2002. С. 52.

12. Котляр Н.Ф. Даниил, князь Галицкий.

13. Котляр М.Ф. Данило Галицький. Біографічний нарис. С. 52.

14. Котляр Н.Ф. Даниил, князь Галицкий. С. 46.

15. Толочко А.П. 1) Принимал ли Роман Мстиславович посольство папы Иннокентия III в 1204 г.? // Ruthenica. T. II. Київ, 2003; 2) «История Российская» Василия Татищева... С. 469—477.

16. Толочко О.П., Толочко П.П. Київська Русь. Київ, 1998 (Україна крізь віки Т. 4). С. 258.

17. Обзор мнений по этому вопросу см.: Головко О.Б. Князь Роман Мстиславич та його доба. С. 171 и сл.; Войтович Л.В. Княжа доба на Русі: портрети еліти. Біла Церква, 2006. С. 488—489.

18. Котляр М.Ф. 1) До питання про втечу візантійського імператора в Галич у 1204 р. // УІЖ. 1966. № 3; 2) Дипломатия Южной Руси. СПб., 2003. С. 89—97; Grala H. Tradycja dziejopisarska o pobycie władcy Bizancjum w Haliczu (Jan Długosz i kronikarz hustyński) // КН. 1986. R. XCIII. № 3.

 
© 2004—2024 Сергей и Алексей Копаевы. Заимствование материалов допускается только со ссылкой на данный сайт. Яндекс.Метрика