Александр Невский
 

4. Другие средства обеспечения

Средневековое религиозное сознание заставило человека того времени постоянно заботиться о своей душе и ее месте на «том свете» и искупать прегрешения с участием церкви. Наряду с десятиной и появившимися в XII в. земельными пожалованиями князья давали церквам большие материальные средства в форме драгоценного металла, церковных сосудов, крестов, священнической ритуальной одежды и других предметов для богослужения, литургических книг, часто в богатых переплетах. Эти ценности не только обеспечивали функционирование храмов, но и придавали им и службе в них торжественность и великолепие, что имело не только эстетическое, но и идеологическое значение. Вместе с тем они были большим соблазном для политических врагов как на Руси, так особенно для иноземных захватчиков.

О передаче церкви и монастырям больших ценностей сообщают летописные похвалы князьям. Андрей Боголюбский, создавший церковь в Боголюбове, «златом же и каменьем драгым и женчюгом украси ю, иконами безъценными и всякими узорочья удиви...»1. Во владимирском соборе, построенном и обеспеченном Андреем, князьям Ростиславичам удалось захватить церковные сокровища: «...святое Богородицы володимерьское золото и сребро взяста первый день, ключе полатнии церковныи отъяста...»2. В Ипатьевской летописи сохранился подробный перечень даров, которые давал перед смертью болевший несколько лет Владимиро-Волынский князь Владимир Василькович (1289 г.). Он снабдил богатой утварью основанные им церкви, а также несколько епископских кафедральных церквей: владимирскому собору «образ Спаса великого окова сребром, евангелие списав и окова сребром... и апостол списа Опракос... и съсуды служебные жьженого золота с камением драгым... образ Спасов окован золотом с драгым камением постави у святая Богородица в память съде... да в епископию Перемышльскую да евангелие Опракос окованно серебром с женчюгом сам же списа бяше, а до Чернигова послав в епископью евангелию Опракос золотом писано, а окованно серебром с женьчюгом и среди его Спаса с финиптом; в Луцкую епископью, да крест велик сребрян позлотисть с честным древом...»3.

Документы XIII в. указывают на появление в это время новых источников дохода кафедр, которые были неизвестны прежде. Так, в Уставной записи «А се погородие», приписанной к Уставной грамоте 1136 г., определены размеры новой подати епископу с 12 городов Смоленской земли. Она состояла из двух частей: точно фиксированного основного «урока» (определенной части) и добавочного «почестья»4. Эта запись показывает, что положение епископа по сравнению с тем, каким оно было в 1136 г., изменилось: его власть настолько окрепла, что он мог сам через своих чиновников в городах собирать свои подати, не опирался на княжескую систему сбора даней. Запись может быть отнесена к концу XII — первой половине XIII в.5. Л.В. Алексеев датирует ее более узко — 1211—1218 годами, основываясь на отсутствии среди городов, плативших почестье, Торопца, которым в эти годы управлял новгородский епископ6.

Заменило ли «погородие» в XIII в. традиционную десятину от даней? Это маловероятно. Системы отчисления десятины от погостов на сельской территории и от городов, в которых действовали церкви, были разными и не заменяли друг друга, но, скорее, «погородие» появилось дополнительно как результат деятельности церковной организации по включению городов княжества в орбиту своей административной деятельности7.

«Почестье» первоначально — оказание чести, уважения, подношение власти со стороны подданных. Этот термин известен применительно не только к церковной власти, но и к светской8. Епископ должен был периодически, раз в год, объезжать свою епархию для управления и суда, служить в городских соборах и получать за это наряду с «погородием» и «почестье». В какой степени в пору создания смоленской записи подать действительно платилась епископу при его объезде или просто собиралась в Смоленске владычными чиновниками? В правилах собора 1273 г., который должен был укрепить церковную организацию на Руси и восстановить церковную дисциплину и управление после монгольского завоевания, митрополит Кирил объяснял «много убо... неустроение (в) церквах» между других причин также «неприхожением епископа»9, т. е. тем, что епископы не объезжали своих епархий и не следили за порядком в них. Вероятно, для домонгольского времени это не было так актуально и провинциальные городки видели в своих храмах и на своих улицах епископов вместе с членами их клироса, но предполагать, что глава епархии ежегодно объезжал всю ее территорию, невероятно, и эта традиция уже тогда, видимо, превращалась в подать, доставляемую на епископский двор.

О том, что в конце XII — первой половине XIII в. епископ сам вместе с помогавшим ему попом объезжал территории, с которых он получал подати, свидетельствует и новгородский документ «Обонежский ряд» в приложении к Уставной грамоте князя Святослава Ольговича 1137 г. Здесь указание на количество гривен от погостов в Обонежье, которые поступают владыке, сопровождается словами: «...в поезде от всее земли владыке 10 гривен, а попу две гривны»10, — что позволяет считать, что епископ действительно объезжал податную территорию. «Обонежский ряд» датируется XIII веком или второй половиной XII в. и первой половиной XIII в.11, т. е. примерно тем же временем, что и смоленская запись «о погородии», и отражает близкие условия деятельности епископов при всем различии статуса кафедрального собора в Новгороде и в Смоленске.

Примечания

1. ПСРЛ. Т. 2. Стб. 367.

2. Там же. Стб. 376.

3. Там же. Стб. 925—926.

4. ДКУ. С. 146.

5. Щапов Я.Н. Княжеские уставы и церковь. С. 146—147.

6. Алексеев Л.В. Смоленская земля. С. 24—25. Однако остается неясным, как мог получать смоленский епископ 40 гривен «урока» из Торопца, не считая натуральных взносов, если там сидел другой епископ, нуждавшийся в получении этих податей? Кроме того, «почестье» в изучаемой записи не указано только по Изяславлю, а в Торопце, как и в городах Крупле, Вержавске, Поцине, Лучине и Ельне, слово «почестье» опущено, но натуральные формы податей, в основном лисицы, являющиеся характерными именно для «почестья», везде указаны, что не позволяет как-то выделять положение Торопца и основывать на этом датировку записи.

7. Этот термин распространен очень мало. Кроме изучаемого документа он указан Г.Е. Кочиным только в Симеоновской летописи, где имеет, однако, другое значение. См.: ПСРЛ. СПб., 1913. Т. 18. С. 108; Материалы для терминологического словаря древней России / Сост. Г.Е. Кочин. М.; Л., 1937. С. 243.

8. В татарских ярлыках московским митрополитам это вид пошлины завоевателям, от которой освобождаются служители церкви. См.: ПРП. Вып. 3. С. 466, 468, 469.

9. РИБ. СПб., 1908. Т. VI. Стб. 85.

10. ДКУ. С. 148.

11. Янин В.Л. Очерки комплексного источниковедения. С. 88—89.

 
© 2004—2024 Сергей и Алексей Копаевы. Заимствование материалов допускается только со ссылкой на данный сайт. Яндекс.Метрика